А наместник, став жестче, додавил:
– Берлинский ко всему имеет еще один чрезвычайный приказ, не подчиняющийся телеграфным и флажным: «ни в коем случае не допустить вашего ухода, с правом стреножить судно “Ямал” выстрелами под нос или в корму».
Стояли, переваривали добавочку, глазами хлопая… оказалось, что еще не все!
Снова старпом:
– Доклад радистов! Они глушат телеграфную частоту. Беспорядочной морзянкой.
И это еще было не все…
– Они режут! На радаре – взяли еще правей на два румба!
На мониторе было видно, что чужие корабли разрывают между собой дистанцию и интервал, меняя строй.
– Подняли на четыре узла!
Что удивления не вызвало – тип «Аполло» по паспорту ходил почти на девятнадцати.
* * *
Белое облачко выстрела на баке «Аполло» не вызвало дурного в мыслях. Впрочем, старший офицер, не отнимающий бинокля, сразу сделал замечание:
– На салютную не похоже. На баке у него шестидюймовка. Как будто… – не успел закончить – командир подхватил, перебивая:
– Холостым ствол прогрели!
И как в подтверждение – по борту, где у бронепалубника располагались стодвадцатимиллиметровки, забелило дымом. Отдаленный «Кресси» вторил, сжигая порох, прогревая в стволах, но на него сейчас не смотрели! Все на мостике русского крейсера ахнули (!) – «Аполло» уже успел выпалить боевым из бакового орудия в сторону «Рюрика». Хорошо, что пока «в сторону» – снаряд упал с недолетом в двух кабельтовых, вскинув вверх сноп воды.
И оказалось, что столь неожиданная подлость не вызвала удивления – только ругань и незамедлительные команды. Словно от англичан того и ждали, правда, все же только в мыслях, в разговорах: «а вот представьте, господа, если…».
Орудийная прислуга была на месте по боевому расписанию, а приказ «зарядить» опоздал. Это давало противнику (а как иначе теперь их называть) минутное, трех-, пятиминутное преимущество – недолеты посыпались один за другим.
Но «Алярм!» уже проорали – «Рюрик» набирал ход, вываливаясь на «лево руля».
А далее произошло совсем вопиющее!
– Смотрите!
На гафеле «Аполло» вздернулось, затрепетав белое с красным полотнище – японский «хиномару»[21].
– Вот вам и точечка над «i», красная – солнце восходящее, – неожиданно тихо проговорил Трусов. И почему-то улыбнулся, тоже тихо… неулыбчиво.
С чего бы улыбаться Евгению Александровичу? Может, оттого, что теперь можно исполнить… попытаться исполнить приказ «не подпустить к “красному ледоколу” чужие корабли?» При равных ли, сомнительных ли шансах в бою «одного» против «двух?»
Поди пойми.
Снял фуражку, белым платком смахнул с высокого залысенного лба холодный бисер неожиданного пота. Фуражку взад, очки поправил. А на вопрос Хлодовского: «Какая собака укусила альбионцев?», подумал: