— Полагаю, что это Изабелла Карслейк, — сказал Кон. Он думал, что уже перестал удивляться выходкам своего предшественника, но столь гнусная расправа с портретом потрясла его. — Наверное, он лежал в своей дурацкой кровати, смотрел на нее и ненавидел ее и Мэла Клиста. Интересно, что в конце концов толкнуло его на этот зверский поступок?
— Человек сломался. Какая-то последняя капля переполнила чашу его терпения, — сказал Хоук и окинул взглядом захламленную комнату. — Было бы интересно тщательно разобрать весь этот хлам. Уверен, что, кроме документа, обнаружилась бы масса других секретов.
— Мы устроим поиск исключительно с целью развлечения, — сказал Кон. — Возможно, следовало бы открыть доступ сюда для широкой публики и брать с каждого по одному пенсу за вход. Завтра сюда приедет еще Николас Делейни. Он не обладает такой, как у тебя, способностью разгадывать всякие загадки, но он по-своему весьма проницательный человек.
— Основатель «Компании шалопаев»? Буду с нетерпением ждать встречи с ним.
Кон покачал головой:
— Господи, как странно, что сюда приезжают люди. Обычные люди. Может, нам стоит пригласить и Карслейков? Боюсь только, что Крэг-Уайверн рухнет и обратится в пыль.
— Если ты к нему не испытываешь привязанности, то туда ему и дорога, лишь бы никто при эгом не пострадал.
— Это мне уже говорили. Причем ни они, ни ты еще не видели камеры пыток.
— Слава Богу. Я бы не удивился, если бы у тебя здесь несколько расшатались нервы.
— А что, разве заметно? — спросил Кон, выходя впереди гостя в коридор.
— Диего все еще с тобой? — спросил Хоук.
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— Он приехал в Англию только потому, что чувствовал, что ты в нем нуждаешься.
Это была проницательная оценка человека, который хорошо его знал, оценка, которой он боялся. Но сейчас она не казалась ему невыносимым вмешательством в его личную жизнь.
— Это все последствия войны, — сказал он, запирая дверь. — Я уже почти преодолел их.
— Ты имеешь в виду Дэра? — спросил Хоук с упорством хирурга, обрабатывающего рану, нанесенную шрапнелью.
В Брюсселе перед сражением при Ватерлоо их всех — Вана, Хоука, Дэра и его самого — разместили на постой в одном доме. Ван и Хоук были профессиональными солдатами и иногда теряли терпение с Дэром, проявлявшим неприкрытый энтузиазм неофита, но в конце концов они его полюбили. Жизнерадостного, щедрого Дэра было невозможно не любить.
— Смерть Дэра усугубила мое состояние, — сказал Кон. — Но ведь смерть друга не может не выбить человека из колеи.
— Конечно. Но насколько я понимаю, ты стал избегать своих друзей.