— Марк, твое возмущение мне понятно, но бороться с этой напастью силами легионеров невозможно. Стоит бандитам увидеть римских солдат, и они просто растворяются в зарослях тростника. А на островках среди озера можно застать только женщин, детей и стариков.
— Так ведь рано или поздно наступит момент, когда они поднимут бунт.
— Не преувеличивай! — машет рукой Галерий — там не те силы.
— Да? А я слышал, они уже и поместья на берегу озера грабят?
— Грабят… — вздыхает префект — но беда в том, что население сочувствует буколам, считая, что богачей грех не ограбить.
— А богатые жители откупаются от них и сами не сообщают о таких нападениях властям — добавляет Луций.
— Ну, тогда хоть пригородные дороги патрулируйте, нельзя же закрывать глаза на их бесчинства!
— Да, видимо придется усилить охрану дорог… — кисло соглашается префект
— И завтра обязательно возьми с собой контуберний, когда отправишься за Матфеем — веско добавляет Пилат.
А вот за это спасибо. Хорошо, что префект еще помнит, кто вытащил его с того света.
Недовольный префект снова переводит разговор на наши приключения в Мемфисе. Корнелия с Клавдией набрасываются на меня с вопросами. Я шучу, делаю вид, что ничего особо серьезного в храме Сета не произошло. Ну побузили жрецы, так бравые римские войны их успокоили. И упокоили. Раскрывать им истинную историю противостояния с аватаром Люцифера — я не готов.
И тут в зале появляется Лонгин с приятной новостью:
— Префект, в гавань вошла наша либурна из Кесарии…
Нить разговора теряется, все замолкают в нетерпеливом ожидании следующего появления Лонгина и возможных важных новостей из Иудеи.
— Залика, идите с девушками в свою комнату — отправляю я своих девиц — Здесь сейчас начнутся мужские разговоры, это не для женских ушек.
А еще в любой момент может начаться стриптиз в исполнении сирийских танцовщиц или схватки голых борцов — да, мало ли, что еще придумает префект и его слуги для услады взоров гостей.
— Да, мой господин… — блондинка послушно склоняет голову и первой встает с ложа.
Вслед за ней тут же поднимаются Манифа и Зема. Манифе, конечно, до ужаса хочется послушать, о чем мы здесь будем разговаривать, но ослушаться меня ей даже в голову не приходит. А вот Зема и сама рада сбежать отсюда поскорее, такое высокое общество откровенно пугает юную египтянку.
— И вот что еще… — кладу я руку на запястье Залики, останавливая ее — проследи, поел ли Маду. Он со своим рисованием совсем голову потерял.
— Все сделаю, мой господин, не беспокойся об этом.
Она улыбается мне, с достоинством кланяется оставшимся за столом, ждет, пока Манифа и Зема тоже поклонятся. Потом уводит за собой девушек из трапезного зала.