День был теплый, но душный и пасмурный. Тяжелые давящие облака клочьями тянулись по небу, изредка разрешая лучам прорваться сквозь их пелену и блеснуть на высоком кресте церковного купола.
– Смотри, смотри, это же замполиции вон там! – прошептала Дана, тихонько толкнув Лолу и указав глазами на мосластого типа с рыбьим взглядом, в котором та сразу узнала Себастьяно.
Он был в гражданской одежде и стоял на лестнице справа от входа в храм, рядом было несколько полицейских в форме.
– Очень удобное место для обозрения, вся площадь как на ладони, – тихо проговорила Лола.
– Верно! Только чего им обозревать-то, если Армандо, со следами пороха, как главный обвиняемый проходит! – констатировала Дана.
– Кстати, не видела его здесь?
– Пока нет. Вряд ли ему адвокат разрешил прийти.
– Видимо, все не так просто, если полицейские сюда приехали, – не унималась Дана.
– Любое преступление разгадать сложно, – философски заметила Лола, – нас ждет еще много неожиданностей.
– Серьезно? Но ведь тренер…
– А что тренер? – перебила ее Лола. – Адвокат у него действительно взбалмошный и наглый, но на идиота совсем не похож. Уверена, что с этой экспертизой ему необходимо потянуть время. Но только зачем?
– Скрыть что-то еще! – ляпнула помощница.
– Слушай, а ведь это похоже на правду!
Обе притихли, задумавшись.
Голос падре разносился по всей площади, отражаясь эхом от толстых стен домов, выложенных из природного камня.
Все слушали молча слова, посвященные последнему пути человека.
Так много молодых лиц Лола никогда не видела на похоронах, боль опять сильно царапнула сердце, стукнула в ребра.
Панихида подходила к концу, люди заволновались, двинулись ко входу в церковь.
Первым вынесли белый гроб Терезы и загрузили в подъехавший похоронный «Мерседес», который отъехал, освободив место для следующей машины.
Всхлипы на площади становились все громче. За ним следовал гроб Трифоне из светлого дуба, который несли карабинеры в темно-бордовых беретах. Они застыли со скорбной ношей на плечах. Первым справа стоял Джесу.
«Видимо, он действительно был натоящим другом», – подумала Лола, разглядывая печальные сникшие черты юного лица и горестную слезинку в уголке глаза, которую он смахнул свободной рукой.
В отдалении раздались три прощальных залпа. Испуганные птицы сорвались с ближайших крыш, с гортанными, щемящими душу криками взвились в мрачное небо, завешенное ватными облаками.
Многие заплакали в голос, кому-то из родственников Трифоне стало плохо.
Оба катафалка скрылись в конце узкой улицы.
Толпа стала медленно расходиться.
Лола последний раз обвела взглядом площадь, прислушиваясь к коротким фразам, брошенным на прощание.