Именно поэтому я убрал из жизни Али всё, связанное с рисованием. Устроил в местный институт и даже помог ей туда интегрироваться, завязать знакомства.
Чем больше проходило времени, тем толще слой нарастал поверх старой раны. Но стоит задеть колючую проволоку… Для этого Али достаточно услышать про любимого автора, найти в сети знакомые страницы, заговорить про музеи или увидеть, как кто-то пишет картину — и всё. Вся моя защита схлопнется.
Оставлять её одну было неимоверно опасно.
Поэтому я и хотел выследить того человека. Чтобы вернуть талант и заполнить дыру. Чтобы узнать, как убрать колючую проволоку. Тогда сестренка сможет нормально жить.
Ситуация с Иосифом и его двумя прихвостнями оставалась открытой. Я дурак, потому что не узнал, где живут парни. Так бы наведался и проследил, чтобы они ничего не рассказали про меня. Мелькала мысль найти Соню, узнать про парней, выследить их и проконтролировать, но…
В пятницу я чувствовал себя всё ещё паршиво. На следующее утро и того хуже. Так ещё и сестра впала в уныние. Провёл весь день с ней, отслеживая малейшие изменения. Сидел у себя в комнате, следил и отдыхал.
Что-то внутри меня перестраивалось. Я поглотил чужую силу, но чтобы усвоить её, нужно больше времени. В воскресенье же произошло то, чего не ожидал. К Али заглянула новая подруга. Сестренка всегда была общительной, и эта особенность проявилась в новом месте. Я полностью не восстановился, поэтому решил остаться и присматривал за девушками. Пару раз ситуация чуть не стала критичной. Новая подруга задавала лишние вопросы, спрашивала про прошлое. Я сидел, как на минном поле и следил, чтобы не случилось беды.
Пронесло. Но под вечер почувствовал себя выжатым и обрадовался, когда подруга свалила.
***
4 октября, понедельник
Когда Шон у школы встретился со мной взглядом, то побледнел и сбежал. Шёл он без друзей, в одиночестве, ещё не успели ни с кем встретиться. Я нашёл в его мыслях, что он никому не доложил обо мне. Да и в целом он не считал меня убийцей.
Пусть бежит. Его фоновые мысли успокоили меня. Время разобраться с ситуацией ещё есть.
Нагнувшись и заскочив в знакомую дыру в заборе, не удивился, когда увидел возле дерева Соню. Она болтала ногами в подаренных кроссовках и любовалась ими, фоня довольством. Заметив меня, остановилась и помахала рукой. Я почувствовал радость узнавания, которую попытались скрыть, нацепив маску «Я знаю себе цену, парнишка».
— Ты живой, — сказала она, когда я подошёл.
— И ты.
— Мне, в отличие от тебя, смерть не грозила.
— Разве в Низинах можно быть в чём-то уверенным?