На это письмо Хильдегарда отвечает прекрасным посланием, где позволяет себе даже некоторые признания: «…Мне, с детства презренной и презреннейшей из жен, довелось видеть великие чудеса, которые язык мой не в силах был бы произнести, если бы Святой Дух не учил меня, как мне следует их излагать. О смиреннейший и праведнейший отец, по благости своей выслушай меня, твою недостойную рабу, которая с самого детства всегда жила в сомнениях. Своею мудростью и благочестием уразумей в душе то, что даст тебе Дух Святой, ибо то, что сообщала тебе я, таковой природы: мне дано внутреннее разумение того, что изъясняют нам псалмы, Евангелие и другие книги, показанные мне в видении, которое достигает моего сердца, воспламеняет душу подобно огню и просвещает меня о самом сокровенном в сих творениях. Однако же все это не научает меня немецкой словесности, которую я так и не постигла! Я понимаю читаемое буквально, но не ясно, ибо я невежественна и не получила никакого наставления от других; однако была просвещена изнутри, в своей душе. Я говорю это, ибо не сомневаюсь в тебе, а твоя мудрость и благочестие утешают меня; ведь люди так часто заблуждаются, судя по тому, что мне доводится слышать о них». И она рассказывает, как прежде открыла «сокровенные вещи», как она говорит, одному монаху, который поддержал ее и ободрил.
«Я желала бы, отец, — продолжает она, — чтобы ради любви к Богу ты поминал меня в своих молитвах. Два года назад я видела тебя в видении в виде мужа, взирающего на солнце не только безбоязненно, но и с великим дерзновением, и плакала оттого, что сама столь робка и нерешительна. Благой и смиреннейший отец, прими меня в душу свою, молись обо мне (ибо я много пострадала в том видении), чтобы я сказала, что вижу и слышу». Дальше, упомянув о болезнях, которым она часто бывала подвержена, она вновь обращается к святому Бернарду со словами: «Что касается тебя, ты — орел, взирающий на солнце». Она просит его не пренебрегать ее словами и заканчивает: «Прошу тебя сохранить их в сердце, дабы ты неустанно (…) взирал на Бога за меня, ибо Он Сам желает приобрести твою душу; и будь крепок в брани Божией. Аминь».
Узнав о таких фактах жизни Хильдегарды, как приглашение в императорский дворец или переписка со святым Бернардом, который был, несомненно, величайшим духовным авторитетом своего времени, мы уже не будем слишком удивлены, что она переписывалась с Римскими папами — преемниками Евгения III, от которого получила столь поразительное удостоверение подлинности своих видений и творений. Его преемник Анастасий IV обращается к ней в самых почтительных выражениях: «Мы радуемся в Господе и ликуем, ибо имя Христово день ото дня все более прославляется в тебе (…). Ведь нам довелось много услышать и узнать о тебе». И он вспоминает, как высоко ценил Хильдегарду его предшественник: «Последуя ему, мы пожелали написать тебе и хотели бы получить от тебя ответ, ибо мы желали бы стяжать то, что Бог сотворил в тебе, хоть мы и движемся к желанным благам, хромая как из-за телесной, так и духовной своей немощи…».