Так, в проповеди, произнесенной Хильдегардой в Кельне примерно в 1163–1164 годы, она обличает новую форму ереси, в которой нетрудно узнать ересь катаров. На самом деле речь шла не столько о ереси в строгом смысле слова, сколько о своего рода новой религии, подобной сектам XX в.: о религии, поставившей себя вне Откровения и строившейся на изначальном дуализме. Согласно ей, в начале мира было два божества — одно, создавшее мир видимый, материальный, телесный (злое божество), и другое, сотворившее души, дух (благое божество). Человек должен поклоняться только второму. Примерно двенадцатью годами раньше эта ересь появилась в Лангедоке. Ее адептов называли «энрикианцами», так как «родоначальником» этого заблуждения был монах по имени Генрих. Оно довольно широко распространилось, особенно в окрестностях Тулузы; и даже святому Бернарду незадолго до смерти пришлось объезжать эти земли, проповедуя и вразумляя. Возвратившись в Клерво после окончания своей миссии, имевший успех, он написал письмо жителям города, призывая их твердо держаться правоверного учения.
«Наше пребывание у вас, — писал он, — было кратким, но не бесплодным. Истина, которая была явлена вам через нас, не только словом, но и делом (он имеет в виду совершенные им чудеса) обличила этих волков, которые, придя к вам в овечьей шкуре, пытались поглотить ваш народ как ломоть хлеба. Она обличила лисиц, разорявших ваш виноградник, драгоценный виноградник Господа. Но, хотя они и обличены, однако не пойманы». Она увещает бояться этих новых проповедников, которые, «принимая вид благочестия и совершенно отрекшись добродетели, примешивают к небесным словесам новое по смыслу и выражению, как примешивают отраву к меду. Остерегайтесь сих отравителей и учитесь распознавать под овечьей шкурой хищных волков».
Так предостерегает Хильдегарда. Описание этих людей, одетых в ветхие, изношенные и выцветшие одежды, с бледными лицами, с коротко остриженными головами, которые имеют вид совершенного воздержания и целомудрия, «не любят и избегают жен», делает их совершенно узнаваемыми.
Действительно, катары скоро распространились и в рейнской области, которая была развитым торговым регионом, процветавшим во времена проповедей Хильдегарды. Вероятно, именно развитие коммерции и городской жизни, когда главной заботой становилась прибыль, послужило подходящей почвой для учения, имеющего внешне высоко духовный вид, на деле же чуждого Евангелию и происходившего, скорее, от древних манихейских идей. Оно представляло собой довольно упрощенный дуализм, отождествлявший зло со всем телесным. Его адепты боялись женщины, через которую передается жизнь и которая, рождая, продолжает дело «злого божества». Их логика не знала нюансов, они видели тело и материю исключительно как орудия греха. Это, конечно, до предела упрощало им труд различения добра и зла (предмет искушения Адама), то есть попытки самим решать, что есть для меня добро, а что — зло.