Миновав охрану, мы вошли во дворец. Он поразил мое воображение! Десятки больших залов, украшенных мрамором и скульптурами. На территории дворца были сады, каналы и пруды с бронзовыми фонтанами. Всюду сновали полураздетые слуги и рабы. Нынешний царь Ирод Филипп II явно не придерживался иудейских канонов и был подвержен любви к роскоши…
— А где нынче тетрарх Иудеи? — поинтересовался я у толстяка.
— Отъехал в Юлиадою. — коротко ответил служитель.
Он явно не хотел распространяться, почему иудейского царя нет на самом важном еврейском празднике. Похоже, Ирод сейчас в конфликте с Понтием. Царь-то он «не настоящий» — всеми делами здесь заправляет префект, который подчиняется напрямую Сирийскому наместнику Виттеллию. И чихать он хотел на Филиппа. Который, между прочим, отказался сам судить Христа. Как напишет позже евангелист Лука «одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату».
Меня Понтий принимал в настоящем римском атриуме — сверху падал сноп солнечного света, преломляющийся тысячей искр в фонтане. Квадратный бассейн посредине зала, предназначенный для собирания дождевой воды, был окружен цветами, среди которых я узнал только ирисы и лилии. По-видимому, во дворце лилии особенно любили — их было множество, белых, красных… Много было и голубых ирисов, нежные лепестки которых серебрила водяная пыль. Среди мокрого мха, в котором были скрыты горшки с цветами, среди густой зелени видны были бронзовые статуэтки, изображавшие детей и птиц. А в одном углу мраморная лань склонила свою зеленую от сырости голову к воде, словно пила из бассейна. Пол атриума был украшен искусно выполненной мозаикой; стены отчасти облицованы розовым мрамором, отчасти расписаны изображениями деревьев, рыб, птиц и грифов. Яркие, сочные краски радовали глаз. Двери в соседние комнаты были отделаны пластинами из черепаховых панцирей и слоновой кости.
— Насмотрелся? — грубый мужской голос отвлек меня от волшебной красоты. Рядом с бассейном стояло массивное кресло, в котором сидел высокий римлянин в белой тоге. Лицо его казалось вырубленным из камня — резкие черты лица, высокие залысины… Оставшиеся на голове волосы были подстрижены «под горшок» и щедро посеребрены сединой.
— Аве, Понтий — спокойно ответил я, оглянувшись. Служитель уже успел испариться из атриума, никакой другой мебели в зале не наблюдалось. Я прошел к бортику бассейна и присел. Терять мне нечего, да и происхождение мое, как оказалось, не самое низкое. Могу себе позволить.
— Мне говорили, что ты наглый — кивнул сам себе Пилат — Если бы не это… — префект достал из под тоги свиток, взвесил его в руке — Ты бы уже готовился к центезимации.