Когда съехали с большого тракта, я переоделся в броню, но, как оказалось, только зря себя утруждал, никаких приключений нам на лесной дороге не встретилось. Впрочем, об этом я не жалел нисколько. В Шумилки въезжал с некоторой нервозностью, с постоянной мыслью: «а все ли нормально, не случилось ли чего за время моего отсутствия?»
Первым, кого мы встретили, оказался Мориг. Старик шел по тропике из леса, с полной корзиной грибов. Увидев двух всадников, он сперва с нестарческой прытью сиганул в лес, но разглядев меня, быстро вышел из чащи обратно. Его поведение, еще до того, как он даже заговорил, показало мне, что с детьми все нормально, да и в деревне никаких происшествий не было.
– Доброго здравия, – поклонился нам Мориг, при этом он с некоторой долей опасения искоса поглядывал на мага.
– И я рад видеть тебя здоровым, – не стал соскакивать с лошади и просто кивнул ему. – Мориг, разреши представить тебе моего спутника, Кезона Грея, он лекарь, – повернувшись к медику, уже представил старика ему: – Кезон, это Мориг, староста Шумилок, я тебе о нем говорил.
После того как я их познакомил, староста отговорился тем, что ему напрямки через лес до дома быстрее и что он зайдет к нам в гости через час.
– Нет, я знал, что ты мужик рисковый, но что настолько! – едва Мориг скрылся за деревьями, произнес маг. – Ладно себя никогда не жалел, это в твоем характере, но как ты детей оставил в одной деревне с оборотнем?
Услышав это, я чуть с лошади не свалился.
– Оборотнем? – прокашлявшись, все же смог выговорить я.
– Ну да, обычный такой оборотень. Да, их, конечно, сейчас не преследуют уже, да и старый он, но все равно риск того, что инстинкты над ним возьмут верх, все же есть! А уж когда рядом столько беззащитных детей… – Хорошо, что лекарь не стал договаривать, мне и так дурно уже стало от открывшихся перспектив.
Пока ехали последний километр до деревни, читал энциклопедию об оборотнях. Дочитав, понял, что ничего страшного в Мориге не было, так как оборотни, в отличие от волколаков и прочей нечисти, сохраняли свой разум, когда перекидывались в зверя. И если оборотень дожил до столь преклонных годов, как деревенский староста, то контролировать зверя в себе мог превосходно. К тому же, раз никто в деревне ранее его в оборотничестве не заподозрил и даже назначили его главой поселения, значит контроль у него великолепный, и для детей угрозы не было. А может, я просто утешал себя такими мыслями?
Едва мы показались из леса, как в доме нас заметили, поднялся детский крик, захлопали ставни, и из чердачного окна показались внимательные глаза Гордея. Уверен, в руках он держал свой верный лук с уже накинутой тетивой. Но вот открылась дверь, и на крыльцо вышла Ларса, которая тут же замахала нам руками, затем на улицу выбежали и дети.