Вам начислено 100 000 опыта.
Едва прочел эту надпись, как понял, что нахожусь в своем физическом теле. При этом меня переполняет такая энергия и бодрость, будто бы я не только спокойно спал целую ночь, но и литр кофе успел выпить.
– Ты чего распрыгался? – выглянул в чердачное окно, ведущее во двор, Гордей.
Была в его словах правда. Едва я понял, что вновь в своем теле, как вышел на улицу и принялся крутить акробатические упражнения, меня переполняла энергия, и не сиделось на месте.
– Зарядку делаю. И вам вставать пора, солнце уже взошло. Буди Ларсу, пусть завтрак готовит, и сам спускайся! – прокричал я ему в ответ, не прерывая свои прыжки.
Мне показалось правильным ничего о случившемся этой ночью никому не рассказывать.
День прошел без каких-либо приключений, что не могло меня не радовать. На ночевку мы остановились в какой-то роще, которую Гордей назвал священной, именно так и прозвучало, с маленькой буквы. Мало что понял из его объяснения, что какие-то друиды что-то с ней сделали, и что-то в ней изменилось с тех пор. Главное во всей этой информации было то, что нежить и нелюдь это место обходили стороной, спокойная ночь без единого пришествия это полностью и подтвердила.
На следующий день, когда слушал разглагольствования Норона о том, что в доме ночевать лучше, чем под открытым небом, так и хотелось рассказать ему о ловце снов. Но а вдруг тут НИПы сны видят? Мне в таком случае просыпающиеся от кошмаров по ночам дети не нужны! Ну его, этого Гордея, пусть нудит, а я помолчу. Характер у Норона, стоило нам уйти из Озерной, сильно переменился, он стал раздражительным, вечно недовольным, ко всему придирающимся. То ли ему бродягой быть плохо, то ли его нервирует то, что он едет, а я его тащу фактически на себе.
Примерно, через два часа после полудня мы вышли на большой тракт. Ну как большой – две конных повозки на нем точно разъедутся. Если следовать по нему, то, сделав небольшой крюк, мы все равно доберемся до Шумилок. А переть через лес напролом мне совершенно не хотелось. Да и повозка по утрамбованной почти до каменного состояния земле этой дороги катила в разы легче, чем по грязи лесных троп.
Первая же телега, в которой сидел старый крестьянин с двумя, видимо, сыновьями в возрасте лет пятнадцати, везла что-то тяжелое, скрытое под накинутым поверх повозки тентом. Лошадка, все это тащившая, выглядела жалко настолько, что хотелось бедную пристрелить. Впрочем, по взглядам, которые на меня бросали с этой телеги, мнение тех, кого мы встретили, обо мне было вроде точно такое же. Не в местных правилах, видимо, человека впрягать в повозки. Крестьянин даже сперва дернулся, нехорошо посмотрев на Гордея, который сидел красный как рак в повозке, но, увидев на моем поясе ножны с мечом, тут же передумал. Так мы и разъехались молча, только кивнули друг другу.