– Но нет времени на обсуждения! Что вы намерены делать дальше?
Еще пять минут ушло на то, чтобы от него избавиться, но в конце концов он все же ушел. Заперев за ним дверь, я вернулся в кабинет, сел за пишущую машинку и продолжил печатать беседу с мисс Фрейзи, начав с того места, где меня прервали. Я должен был закончить это занятие прежде, чем лягу спать, а было уже начало одиннадцатого, так что я торопился.
У меня имелась парочка наблюдений для Вулфа и несколько вопросов, которые я хотел бы задать, но время поджимало, а Вулф слишком увлекся чтением. Он, пока я выпроваживал Хири, успел постоять у книжного шкафа, взять книгу, включить лампу на стене за спиной и снова устроиться в кресле, раскрыв где-то посередине «Прах красоты» Кристофера Лафаржа. Вы все, возможно, ведете себя иначе, когда у вас не закончена срочная работа, но вы все и не гении.
Я уже расправился с Фрейзи и почти заканчивал с Уилок, когда зазвенел дверной звонок. Поднимаясь из-за стола, я поставил бы пять к одному на то, что это все-таки, несмотря на ультиматум, явились ЛБА с их адвокатом, но ошибся. Я включил свет на крыльце, посмотрел в одностороннюю стеклянную панель, и одного взгляда мне было достаточно.
Я заглянул в кабинет и сказал:
– Жаль вас беспокоить…
– Никого! – рявкнул он. – Ни за что!
– Ладно. Там Кремер.
Он поджал губы и положил книгу на стол.
Медленно и аккуратно загнул угол страницы, закрыл Лафаржа.
– Прекрасно, – мрачно сказал он. – Впусти его.
Звонок зазвенел снова.
На самом деле Вулф и инспектор Кремер из отдела по расследованию убийств Западного Манхэттена, никогда по-настоящему не ссорились, хотя не раз, бывало, большое красное, в глубоких морщинах лицо Кремера бледнело от гнева, а его широкие сильные плечи горбились, будто под неподъемной тяжестью. Когда я впускал его в дом, то с порога знал, в каком тоне пойдет разговор, по крайней мере в первые минуты, по тому, как он обращался ко мне. Если говорил «Арчи», что случалось нечасто, это означало, он готов забыть о былых обидах и пришел получить информацию в виде одолжения со стороны Вулфа как старый добрый знакомый. Если говорил «Гудвин» и спрашивал, как дела, хотел что-то выяснить, но пришел не за одолжением, а по праву. Если же говорил «Гудвин» и при этом мои дела его не интересовали, то не просто рассчитывал на сотрудничество, а твердо решил его добиться. Если никак ко мне не обращался, значит готов был стрелять от бедра и нужно держать ухо востро.
В тот раз по имени он меня не назвал, но поинтересовался, как дела, а когда я придвинул ему красное кожаное кресло и Вулф предложил выпить пива, даже извинился за свой визит, поздний и без звонка. Фриц принес им пива, и я вышел в кухню налить себе молока. А когда вернулся, Кремер уже наполовину опустошил свой стакан и слизывал с губ пену.