Все по-прежнему смотрели на него, в том числе Вулф – из-под полуопущенных век.
– Я рискну предположить, мистер Амсель, что со времени вашей беседы с полицейскими вам удалось освежить память. Возможно, вы сможете сказать нам что-то более определенное о тех случаях, когда вы виделись с Донахью прошлой весной.
– Ничего не помогает. Все как в тумане.
– А может, припомнили имя человека, чью линию нужно было прослушать?
– Не-а. Уж извините.
– Мне пришла в голову одна мысль. Мистер Керр сказал, что, говоря его словами, «двое спецов по прослушиванию сливают инфу полиции». Предположим, ваша память подвела вас в отношении еще одной детали. Предположим, вы все-таки согласились организовать прослушивание и сделали это, а потом случайно забыли об этом. Это всего лишь мое предположение. И в таком случае не окажется ли ваша позиция невыгодной, если техники, в отличие от вас, все помнят?
– Всего лишь предположение?
– Конечно.
– Ну, я слышал, что раньше техников было пруд пруди. Сейчас-то их по пальцам сосчитать. А если предположить, что те, кто сливают инфу, не из числах тех, к кому я обращался? Если предположить, что те, к кому я обращался, держат рот на замке?
– Да, – кивнул Вулф, – если я могу строить предположения, то вы тоже можете это делать. Я понимаю ваше нежелание делиться с нами теми сведениями, которые вы не раскрыли полиции, но тогда позвольте спросить вас вот о чем: вы упомянули этот инцидент в вашем отчете администрации штата?
– Какой инцидент?
– Ваш отказ на просьбу Донахью организовать прослушивание.
– Зачем мне его упоминать? От нас требовалось сообщить обо всех случаях прослушки. Нас не просили сообщать об отказах ее устанавливать.
– Вы абсолютно правы. Вы вообще упоминали имя Донахью в отчете?
– Нет. С какой стати?
– Именно так. Вы опять правы, конечно же. Я уверен, вы согласитесь, мистер Амсель, что ваш вклад еще меньше, чем мистера Айда. Не знаю…
Зазвонил телефон, и я снял трубку. Это был Лон Коэн. Пока я говорил с ним, а точнее – слушал его, Вулф откупорил вторую бутылку и налил себе пива. Наши гости учтиво молчали, как и раньше. Выложив все, что знал, Лон опять захотел «горяченького», и я пообещал снабдить его темой на восемь колонок, как только она у нас появится. Я попросил его пока не вешать трубку и сказал Вулфу:
– Алан Сэмюэлс – брокер на пенсии. Работал на Уолл-стрит. Мог бы жить на Парк-авеню, но предпочитает Бронкс. Его жена умерла четыре года назад. У него два сына и две дочери, у всех свои семьи. Дает деньги на добрые дела, но ничего экстравагантного. Член клуба «Гарвард». Директор Общества этической культуры. Год назад губернатор назначил его членом Комитета по изучению деятельности благотворительных фондов. Есть еще кое-что, менее интересное. Конечно, вы отметили пункт, который заслуживает внимания.