Наконец Вулф поднялся и стал разворачивать кресло, а я посмотрел на часы. До полуночи оставалось восемь минут. Чтобы собраться с мыслями, ему понадобилось полчаса. Когда кресло оказалось в изначальном положении, Вулф сел, и остальные детективы последовали его примеру.
– Мы прямо слышали, как она гудит, – сказал Стив Амсель.
– Прошу прощения? – нахмурился Вулф.
– Кумекалка ваша.
– А-а. Конечно, – отрывисто бросил Вулф. – Уже поздно, а у нас еще много дел. Я выстроил рабочую гипотезу об убийстве и хочу представить ее вам, а затем предложить план совместных действий. Я намереваюсь попросить вас о содействии и рассчитываю получить его. Также я постараюсь внести и свой вклад, хотя не располагаю такой организацией, как мистер Айд или мистер Керр. Арчи, я должен поговорить с Солом Пензером, и разговор должен быть конфиденциальным. Я могу связаться с ним из этого номера?
– Боже праведный, нет! – Я чуть не пнул его за такой тупой вопрос в присутствии наших коллег. – Десять к одному, что через четверть часа содержание вашей беседы окажется на столе у Грума. И общественный телефон в холле гостиницы тоже не подойдет. Придется выйти и поискать телефон-автомат на улице.
– Возможно найти его в столь поздний час?
– Конечно. Это же Олбани – город, а не деревня.
– Тогда, пожалуйста, так и сделай. Скажи ему, что я перезвоню ему в восемь утра на домашний номер. Если у него запланированы другие дела, пусть все отменит. Он мне нужен.
– Понятно. Как только закончим здесь.
– Нет. Сейчас. Будь любезен.
И опять мне захотелось его пнуть, но не спорить же с ним при людях. Я надел шляпу и пальто и вышел.
Если вы не более меня заинтересованы в том, как я провел следующий день, то минуты четыре вам придется отчаянно скучать.
Кое-какие события происходили, но никаких прорывов, о которых мне было бы известно. Сначала дорасскажу о вечере понедельника и Соле Пензере. Лучше Сола никого нет, и, на мой взгляд, он один стоит сорока пяти оперативников наших коллег, вместе взятых, вот только домой он возвращается слишком уж поздно. Телефонную будку я нашел быстро, в ближайшем баре, набрал номер, но никто мне не ответил. О том, чтобы вернуться на наше полуночное собрание и попытаться позвонить позже, не могло быть и речи. Когда Вулф отправляет меня на задание, то хочет, чтобы оно было выполнено, и я, кстати, тоже. Я подождал пять минут и попробовал снова, и еще раз через десять минут. Так продолжалось целую вечность, и только в четверть второго Сол наконец снял трубку. Он сказал, что вел слежку для Бэскома и что завтра в полдень ее нужно будет возобновить. Я сказал, что возобновлять ее не нужно, если только Сол не желает, чтобы Вулфа и меня обвинили в убийстве и, вероятно, осудили, и велел ему отменить все дела и ждать звонка завтра в восемь утра. Потом я вкратце описал ему самые яркие моменты нашего с Вулфом дня, пожелал спокойной ночи, вернулся в отель, поднялся в девятьсот второй номер и обнаружил Вулфа крепко спящим в ближайшей к окну кровати. Окно он оставил настежь, и в комнате было холодно, как в могиле. Раздевался я при свете, падающем из приоткрытой двери в ванную.