Когда я сплю – я сплю, но все равно никогда бы не подумал, что животное с габаритами Вулфа способно подняться с постели, встать на задние лапы, одеться и вообще передвигаться по комнате, не разбудив меня. Да еще в таком холоде. Хотел бы я посмотреть, как он это проделал. А проснулся я от щелчка, с которым он повернул дверную ручку. Я открыл глаза, сел в кровати и воскликнул:
– Эй, куда это вы собрались?
Он обернулся, стоя на пороге:
– Звонить Солу.
– А который час?
– Если верить твоим часам, то двадцать минут восьмого.
– Вы же говорили – в восемь часов!
– Сначала я что-нибудь перекушу. А ты отдыхай. После того как я поговорю с Солом, дел не предвидится.
Вулф вышел, закрыв за собой дверь. Я повернулся на другой бок, поволновался немного о том, сумеет ли Вулф втиснуться в телефонную будку, и снова заснул.
Правда, не так глубоко, как с вечера. Звук ключа в замочной скважине моментально разбудил меня. Я глянул на запястье. 8:35. Вулф вошел и закрыл дверь, снял пальто и шляпу и убрал их в шкаф. Я поинтересовался, дозвонился ли он до Сола, и он сказал, что да и что он, Вулф, удовлетворен. Я спросил, чем закончилось вечернее собрание, согласились ли наши коллеги содействовать, и он опять сказал, что да и что он, Вулф, удовлетворен. Потом я спросил, какая на сегодня у нас программа, и он сказал, что никакой. Я спросил, удовлетворен ли он этим, и он сказал, что да. Во время этого диалога он продолжал разоблачаться. Оголившись без видимой реакции на жуткий холод, он надел пижаму, забрался в постель, укутался одеялом и повернулся спиной ко мне.
Похоже, настала моя очередь. Сна ни в одном глазу, время приближается к девяти утра, а в животе пусто. Я скатился с кровати, пошел в ванную, где помылся и побрился, затем оделся, с трудом застегивая пуговицы окоченевшими пальцами, спустился в холл и купил «Таймс» и «Газетт». В ресторане нашего отеля я заказал апельсиновый сок, оладьи, колбасу, омлет и кофе. Когда официанты уже начали косо поглядывать на меня, я перебрался из ресторана в холл, там и дочитал газеты. Об убийстве Уильяма А. Донахью там не было ничего такого, чего бы я уже не знал, за исключением пары дюжин бесполезных мелочей вроде заключения судмедэксперта о том, что Донахью умер за два или пять часов до того момента, когда проводилась экспертиза. В «Газетт» впервые были опубликованы фотографии Вулфа и меня в статусе арестованных. Я получился неплохо, а вот Вулф просто ужасно. Был там и портрет Альберта Хайата, очень удачный, а также фото Донахью, сделанное, очевидно, после того как патологоанатомы разгладили его лицо. Затем я вышел на улицу подышать воздухом. Мне пришлось поднять воротник пальто, потому что было ветрено и почти так же холодно, как у нас в номере. Выяснилось, что гулять, будучи выпущенным под залог, куда приятнее, чем обычно. Хочется шагать и шагать куда глаза глядят, не останавливаясь. Шел уже двенадцатый час, когда я вернулся в отель, поднялся на лифте на девятый этаж, открыл дверь и шагнул в морозильную камеру.