Вулф повернул ладонь кверху.
– Естественно, он предполагал, что Донахью ему не помешает, что его нет в штате и его не найдут. У меня нет сомнений в том, что мистер Хайат предпринял к этому все меры. Для него ситуация не представляла особого риска. Тот факт, что один из его клиентов является объектом интереса со стороны правительственного комитета, не имел явной связи с расследованием, которое проводил он сам, и он пребывал в полной уверенности, что таковую связь не обнаружат и даже не заподозрят. Вероятно, мистер Хайат сумел получить нужную информацию из прослушивания телефонных линий, и она давала ему основания для столь дерзкого поведения. И если так, то вчера утром для него стало сокрушительным ударом известие о том, что его хочет видеть мистер Донахью по срочному и важному делу.
На мгновение Вулф перевел взгляд на Хайата и потом опять посмотрел на Грума.
– Если вам угодно выслушать еще одну мою догадку – о том, что произошло вчера в комнате тридцать восемь между Хайатом и Донахью, то самым очевидным сценарием будет то, что Донахью пригрозил обнародовать всю историю. Вероятно, его целью было вымогательство; или же Донахью, узнав о том, что нас семерых вызвали вместе, испугался, что его сделают козлом отпущения. Из моего опыта следует, что часто очевидное – лучшее из всех возможных объяснений. Но эти вопросы, как и многие другие, теперь ваша забота, мистер Грум, а не наша. Мы хотели лишь доказать, что вы слишком поспешили со своим ошибочным предположением. Что же касается меня и мистера Гудвина, то я полагаю, вы сумеете оправдаться в случае иска о неправомерном аресте, однако смею надеяться, что вы поняли: очень незрело с вашей стороны принимать на веру слова человека только потому, что он носит звание особого уполномоченного секретаря штата. Можно ли снять с нас обвинение сегодня же?
– Нет. Только утром, когда откроется суд. – Грум поднялся и подошел к столу. Положив руку на стопку бумаг, он спросил у особого уполномоченного: – Мистер Хайат, вы хотите что-нибудь сказать?
Хайат был юристом. Он сидел спиной ко мне, так что его лица я не мог видеть, но вряд ли оно выдавало больше эмоций, чем спина.
– Ничего, – произнес он, – за исключением того, что я отвергаю все домыслы и обвинения Вулфа в отношении меня и что он понесет за них ответственность.
Он встал и пошел к двери. Грум никак не пытался остановить Хайата, и у него не было на то оснований – по крайней мере до тех пор, пока он не изучит бумаги.
Стив Амсель крикнул вслед Хайату:
– Слишком много сыщиков, Хайат!