Вернувшись в кабинет, судья Ди сказал усталым голосом:
— Чжу Даюань страдает раздвоением личности. Внешне это общительный и здоровый человек, который вам, Ма Жун и Цзяо Тай, не мог не понравиться. Но сердцевина у него гнилая. Он потерял остатки рассудка от постоянных размышлений о своей физической слабости.
Он подал знак Дао Ганю, и тот налил ему чашку чая. Судья залпом выпил ее и продолжил, обращаясь к Ма Жуну и Цзяо Таю:
— Мне нужно было время, чтобы обыскать его дом и чтобы при этом он ничего не заподозрил, ведь он дьявольски умен. Поэтому мне пришлось под выдуманным предлогом послать вас вместе с ним в деревню Пять Баранов. Если бы советника не убили, я бы еще вчера ночью изложил вам свою теорию о виновности Чжу. Но после убийства я опасался, что вам трудно будет держать себя в руках при общении с убийцей советника Хуна. Мне самому нелегко было бы сдержаться!
— Если бы я знал, — мрачно процедил Ма Жун, — я задушил бы этого пса собственными руками!
Судья Ди утвердительно кивнул. Наступила долгая пауза. Наконец Дао Гань спросил:
— А когда вы обнаружили, что обезглавленное тело не принадлежит госпоже Бань?
— Я должен был заподозрить это сразу! — с горечью сказал судья. — Ведь налицо была поразительная несообразность!
— Какая? — нетерпеливо спросил Дао Гань.
— Кольцо! — ответил судья. — При осмотре тела Е Бинь сказал, что из кольца вынут рубин. Но если убийца хотел забрать этот камень, то почему он просто не снял кольцо?
Дао Гань хлопнул себя ладонью по лбу, а между тем судья добавил:
— В этом была первая ошибка убийцы. Но я не только не заметил эту несообразность, но упустил и другой момент, указывавший на то, что это тело не госпожи Бань, — отсутствие обуви!
Ма Жун понимающе кивнул.
— Трудно определить, — сказал он, — какой именно женщине принадлежат просторные халаты или тонкое белье, но с обувью все обстоит иначе!
— Совершенно верно, — подтвердил судья. — Убийца знал, что если он оставит одежду госпожи Бань, но заберет туфельки, нас может удивить их отсутствие. Но если бы он оставил туфли, мы могли бы обнаружить, что они не подходят к ногам убитой. Поэтому он сделал хитрый ход и забрал все, полагая, что это так запутает нас, что мы не поймем причину отсутствия обуви.
Вздохнув, судья продолжил:
— К сожалению, его предположение оказалось правильным! Но потом он совершил вторую ошибку, которая направила меня на верный путь и помогла понять то, что я упустил раньше. У него была маниакальная страсть к рубинам, и он не мог смириться с тем, что они останутся в доме Баня. Поэтому, пока Бань был в тюрьме, он пробрался в спальню и похитил их из короба для одежды. Он также по глупости выполнил просьбу госпожи Бань принести ее любимые халаты. Но это-то и укрепило меня в мысли, что госпожа Бань должна быть жива. Ведь если бы убийца знал о тайнике в момент совершения преступления, он бы сразу забрал камни. Кто-то должен был сказать ему об этом позже, а это могла быть только госпожа Бань.