Я поговорил также с женами Чжу, и мне хотелось бы забыть все то, что они рассказали про свою жизнь с ним. Я уже отдал приказ о том, чтобы их отослали к родным, а после того как это дело будет закрыто, они получат значительную долю его богатств. Безумие Чжу делает его неподсудным. Взвешивать его вину будет Высший Судия.
Ди взял в руки старую коробочку с визитными карточками Хуна, лежавшую перед ним на столе. Он мягко потер кончиками пальцев выцветшую парчу и осторожно вложил коробочку за пазуху. Потом он достал лист бумаги и взял кисточку. Помощники торопливо поднялись и вышли.
Сначала судья написал правителю округа подробный отчет об убийстве барышни Ляо Ляньфан, потом еще два письма. Одно из них было старшему сыну советника Хуна, который служил в доме младшего брата судьи Ди в Тайюане. Советник был вдовцом, теперь его сын стал главой семьи, и ему предстояло решить, где будет похоронен отец.
Второе письмо было адресовано Первой госпоже, живущей в доме ее престарелой матери, также в Тайюане. Начал судья с формальных вопросов о здоровье старой госпожи, затем сообщил жене о кончине советника. После обычных формальностей он добавил более личную фразу. «Когда умирает кто-то очень дорогой для нас, — написал он, — мы теряем не только его, но и частицу самих себя».
Передав письма писцу для немедленной отправки, он, погруженный в печальные раздумья, в одиночестве сел за полуденную трапезу.
Судья очень устал, и ему не хотелось думать об убийстве Ланя или о деле госпожи Лу. Он велел писцу принести папку с заметками о плане правительственных ссуд, которые должны были раздаваться крестьянам без процентов в случае неурожая. Это был его любимый проект, и он провел много вечеров, работая над ним вместе с советником Хуном и пытаясь сформулировать предложение, которое могло бы получить одобрение Ведомства финансов. Хун полагал, что это можно сделать за счет уменьшения других расходов администрации округа. Когда помощники судьи вернулись, они застали его погруженным в подсчеты.
Отодвинув бумаги, он сказал:
— Нам надо поговорить об убийстве наставника Ланя. Я все еще уверен, что его отравила женщина. Но до сих пор единственным свидетельством того, что он хорошо знал какую-либо женщину, являются показания того молодого боксера. Он говорил, что как-то вечером наставника Ланя посетила женщина, но по услышанному им разговору нельзя определить, кто она такая.
Ма Жун и Цзяо Тай уныло кивнули.
— Нас поразило только, — сказал последний, — что ни Лань, ни женщина не пользовались формальными приветствиями. Из этого можно заключить, что они очень хорошо знали друг друга. Но, как вы заметили раньше, это и так было ясно, потому что Лань не сделал даже попытки прикрыть наготу, когда она вошла в ванную.