— Теперь как честный человек ты обязан на ней жениться, — полувопросительно произнес Разумовский, но в его глазах прыгали бесята. — Или третью жену не потянешь?
— Сначала нужно уговорить бастионы цитадели сдаться, — Никита недвусмысленно показал пальцем за спину. — А они очень крепки! И Юля отвергает мои просьбы встретиться и обсудить проблему. Не люблю навязывать женщинам одну-единственную точку зрения, причем, только свою.
— Она живет у Воронцовых, — напомнил Семен.
— Знаю. Я сам просил Андрея уговорить ее погостить в их особняке. Чувствовал, что Юля не хочет покидать столицу. Да и мне выгодно ее присутствие в городе.
— Слушай…, - будущий муж Кати загасил окурок о перила и сжал его в ладони. Повеяло слабым ветерком. Дунув в кулак, Семен разжал пальцы. Окурка как не бывало. — Видел? Вот за это меня отец порол. Я же курить с двенадцати начал, и фокус такой освоил ударными темпами… Могу поговорить с девушкой, пока не уехал. Обрисую контуры ваших взаимоотношений и выгод.
— Если она тебе пощечин надает — чур, я не при делах, — отшутился Никита.
— Заметано, — легко согласился Разумовский. — Да и нельзя такой девушке без поддержки сильного рода одной по Петербургу разгуливать. Заклюют наши золотые клуши.
— Мальчики, к столу! — в дверном проеме показалась мордашка Кати. Она подозрительно повела носиком по воздуху и подозрительно уставилась на Семена. — Опять курил! Ну ты же обещал! Я не буду целоваться с пепельницей!
— Опять она про поцелуи, — шутливо проговорил Разумовский и быстро затолкал в рот ломтик лимона. Скривился. — Я и забыл про способности Катеньки читать грешные мысли. Все-все, моя птичка! Больше не буду!
— Сигареты сюда дал! — требовательно произнесла младшая княжна Меньшикова и вытянула руку с раскрытой ладонью. — Давай-давай, выкладывай! И ты, Никита, как можешь! Сам не куришь, а терпишь рядом с собой коптильню!
— А мне-то за что выговор? — изумился Никита, подталкивая локтем в бок Разумовского. Дескать, образумь невесту!
— За мужскую солидарность! — пояснила Катя и ойкнула, когда Разумовский обхватил ее за плечи и без церемоний развернул в сторону гостиной, пока родители не видели подобной вольности.
Никита понял, что с Семеном можно иметь дело. Старший сын графа легко и непринужденно вел себя в семье Меньшиковых, умело находил темы, которые интересовали всех, и легко уходил от ненужных вопросов. Чувствовалась суровая школа МИДа. И дело даже не в остром языке и пытливом уме Разумовского. Кажется, молодой мужчина дал понять, что он полностью на стороне Никиты в последних событиях. А это немалого стоит. Разумовские, хоть и не входили ни в чей клан, представляли чиновничий род на службе государей, так же, как и Апраксины.