— У Воронцовых живет, — признался Никита. — Я сам попросил Андрея удержать Юлю в Петербурге. Меня госпожа Васильева, мягко сказать, решительно развернула спиной и дала хорошего пинка.
— И правильно сделала, — кивнула Тамара. — Надо прежде думать, чем знакомиться с девицами подобно мирянину. Это боярышня может зайти в кафе и спокойно скушать пирожное с кофе, никого не спрашивая. А тебе не следовало компрометировать ее.
— Уела, — признался волхв. — Но Юля — «зеркальный двойник» княжны Колычевой. И теперь вокруг нее начали виться спецслужбы. Не знаю, что придумали твой венценосный дядя и отец, но подозреваю, не букет цветов подарить хотят.
— Тем более ее надо взять под защиту нашего рода, — заметила Даша. — И самый лучший способ — женитьба. Раз уж талдычат светские сплетники, что ты растоптал Шереметева ради Васильевой, то надо соответствовать их желаниям.
— И это вы мне говорите о женитьбе? — изумился Никита. — Сговорились, никак? Согласны на появление еще одной женщины в доме? Мир, несомненно, оценит такую жертву…
— А вот сейчас ирония неуместна и обидна, — воздух мгновенно сгустился, отдавая холодом. Да и в голосе Тамары не было прежней теплоты. — Сам ты не хочешь оценить нашу жертву? Думаешь, дело в Васильевой? Ты все равно рано или поздно приведешь в дом женщину. Я это чувствовала с самого первого дня, как вышли из храма Перуна. Да и слова твоего прадеда прозвучали недвусмысленно. Так зачем ждать? Пока мы еще молоды, пока наша семья не обрела монолитность в привычках и традициях — веди к алтарю эту девушку. Она тебе нравится, просто ты больше всего боишься нашего мнения. Поэтому и до сих пор не советуешься с нами. Но знай, это будет моя последняя жертва.
Никита досадливо поморщился, радуясь, что его эмоции не видны в темноте. Он вдруг почувствовал себя куском железа, сунутого в горнило кузнечной печи, которое то вытаскивают и лупят молотом, стараясь выковать нужную деталь, а потом снова — в печь, на разогрев, и так до самого конца, до ошеломляющей купели в ледяной воде.
— Давайте-ка обсудим один момент, мои дороги, — голос волхва изменил тональность. В нем послышались жесткие нотки. — Как мне поступать с Васильевой, решать буду я. Моя дуэль с Шереметевым была не за сердце дамы, а в качестве намека влиятельным людям Петербурга. Если кто так думает, очень сильно ошибается. Насчет Васильевых: по условию дуэли они получают свободу. Захотят в качестве благодарности перейти под мой вассалитет — не буду возражать. А насчет Юлии я еще ничего не решил. Возможно, мое увлечение — всего лишь отголосок знакомства с яркой девушкой из другого мира. Но отношения с Васильевой я буду продолжать из-за неких обстоятельств, связавших нас. Так нужно. О любви и желании привести в дом еще одну женщину речи не идет.