Сир Роберт де Уффорд, бретанский рыцарь, совершивший немало подвигов во времена Второй Сланцевой Войны, кончил еще более нелепым образом. Сделавшийся заложником своего пристрастия к азартным играм и диаморфинам, он подчистую спустил накопленное предками состояние, заложил собственный замок и вынужден был под конец вести малопочтенную кочевую жизнь раубриттера. Он странствовал по окрестным графствам в поиске заработка и, говорят, не чурался при том самых бесчестных способов.
Где-то под Коданом ему улыбнулась удача. Сир Роберт обнаружил в захудалой корчме оставленный кем-то из постояльцев рыцарский доспех. Потрепанный и грязный, он все же воспламенил алчность в сердце раубриттера. Когда настала ночь, тот тайно проник в корчму, вооружившись масляной лампой и разводными ключами, лелея надежду снять с чужого доспеха те детали, которые позднее можно будет без проблем продать на ближайшей ярмарке. Увы, удача, не благоволившая ему прежде в играх, и тут не спешила на помощь. Обжегшись о лампу, сир Роберт де Уффорд, уже ослабивший большую часть внешних болтов, рухнул со стремянки вниз, а следом на него рухнул полуторатонный торсион рыцарского доспеха, раздробив несчастному хребет. Когда на шум прибежал корчмарь со слугами, все уже было кончено — вороватая душа Роберта де Уффорда отправилась на небеса.
Мессира Альхемунда, напротив, при жизни мало кто мог упрекнуть как в отсутствии здравомыслия, так и в отсутствии чести. Преданный христианин, верный своим рыцарским обетам, он на своем веку служил трем герцогам и совершил столько подвигов, что их хватило бы на всех рыцарей графства Овернь, да еще перепало бы немного Бурж и Пуатье. Мало того, он трижды возвращался живым из Крестового похода, а это само по себе считалось свидетельством того, что его ангел-хранитель занят своей работой, а не швыряет кости где-нибудь в трактире. Но под конец жизни здравомыслие стало отказывать мессиру Альхемунду. Бесчисленное множество раз обманув смерть во множестве ее обликов, он со временем, говорят, даже немного помешался на этом, убоявшись визита той, что рано или поздно должна явиться за каждым. Навесил на себя так много охранных оберегов, амулетов и прочих апотропеев, что не мог передвигаться без помощи слуг. Совершал великое множество паломничеств во славу всех известных святых. И, говорят, в скором времени стал таким знатоком Святого Писания и всех мыслимых апокрифов, что чуть не сделался святее Папы Римского.
Недостаток здравомыслия и погубил его. Поняв, что христианская вера не может в должной мере оградить его от смерти, гарантируя посмертное существование лишь его бессмертной душе, в жажде познания он углубился еще дальше, в изучение схоластических учений и философий, многие из которых столь явственно соседствовали с откровенной ересью, что штудии эти чуть было не отправили мессира Альхемунда на инквизиторскую скамью.