Сабрина поняла это и опустила глаза. Взгляд ее потух, голос сделался безразличным.
— Я тебя предупредила, Дима, — сказала она. — Решать тебе.
— Я уже решил, — произнес Быков.
Она кивнула:
— Тогда спокойной ночи.
Разумеется, после этого разговора никакой спокойной ночи не получилось. Но ведь и до этого Быков не мог уснуть, не правда ли? Так что винить было некого.
3
Утром, когда все вещи были снесены к колодцу, Рушич спросил, кто останется охранять лагерь, Петров посмотрел на него бесстрастным взглядом и промолвил:
— Ты.
— Нет! — помотал головой военспец. — Так не пойдет. Я не для того нанимался. Моя обязанность быть впереди, там, где может возникнуть нестандартная ситуация.
— А вот я считаю иначе, — произнес Петров. — Самый ответственный участок будет здесь.
— Это почему? — не понял Рушич.
— А ты подумай, Влад.
— Хочешь сказать, что, кроме меня, некому охранять лагерь и машины?
— И это тоже, — подтвердил Петров. — Но главный объект — колодец. Представь себе, что кто-то доберется сюда и сбросит веревки. Или, того хуже, перекроет выход.
— Зачем? Какой в этом смысл?
— Мы этого не можем знать, Влад. Но такое возможно.
— Кочевники забредут, — пробормотал Вондрачек. — Запросто могут что-нибудь сделать. Из вредности. Или чтобы замести следы грабежа.
В таких рассуждениях был резон. Так что предложение начальника экспедиции получило почти единогласную поддержку. Против выступил только Влад Рушич.
— И сколько я должен буду торчать здесь в одиночестве? — спросил он угрюмо.
— Сколько потребуется, — произнес Петров жестко.
— Мне это не нравится.
— Ты будешь не один, — неожиданно вмешалась в разговор Сабрина.
Взоры присутствующих обратились на нее.
— Что это значит? — почти выкрикнул Петров.
Она посмотрела ему в глаза и ответила:
— Это значит, что я не спущусь под землю. То, что я вчера увидела, меня не вдохновляет. Я остаюсь с Владом.
— Я не даю тебе разрешения! — отрезал Петров, стиснувший кулаки так сильно, что у него побелели костяшки пальцев.
— Тогда можешь исключить меня, — заявила Сабрина, продолжая смотреть ему в глаза.
Он нагнул голову и подался вперед, но взял себя в руки и снова выпрямился, качнувшись на пятках. Его зрячий глаз стал таким же стеклянным, как искусственный.
— В таком случае убирайся! — отчеканил он. — Тебе в лагере делать нечего.
Лицо Сабрины пошло пятнами, как будто ей надавали пощечин.
— Хорошо, — сказала она. — Я уеду. Прямо сейчас.
— Нет! — злорадно возразил Петров. — Ты не уезжаешь. Ты уходишь. Пешком. Я не собираюсь давать тебе машину.
— Я ее потом пришлю, — пообещала Сабрина.