Ответ заключался в названии Манифеста Маркса и Энгельса. Отнять собственность и прийти к власти должна была коммунистическая партия. А членами партии могли быть не только рабочие и даже не столько рабочие, сколько люди, главная деятельность которых заключалась в политической борьбе с целью захвата власти. Следует заметить, что сами авторы манифеста рабочими никогда не были, а Энгельс после смерти отца являлся владельцем предприятия.
Дальнейшие события в мире показали, что при помощи сильных коммунистических партий действительно можно захватить власть в некоторых странах. Правда, после этого положение рабочих не улучшалось, даже, наоборот, в отдельных случаях ухудшалось. Но призыв создавать партии для захвата власти оказался очень заманчив:
Коммунисты отличаются от остальных пролетарских партий лишь тем, что… в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата…
Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения.
Ближайшая цель коммунистов та же, что и всех остальных пролетарских партий: формирование пролетариата в класс, ниспровержение господства буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти[6].
Поэтому в Манифесте о повышении зарплаты рабочих говорилось очень и очень мало – речь шла о захвате государственной власти. На первый взгляд, это выглядело фантастично, но авторы Манифеста полагались на два фактора: 1) рабочих становится очень много, они сосредоточены на предприятиях и могут легко объединяться для общей борьбы; 2) эти объединения рабочих нужно направлять путем агитации на захват власти в государстве с помощью создания коммунистической политической партии – партии, которая будет добиваться не повышения зарплаты, а высшей власти в государстве, после чего отнимет всю собственность и сосредоточит ее в руках государства.
И уже очень скоро, в начале второй половины XIX века, в странах Западной Европы стали появляться коммунистические партии. Причем эти партии могли называться по-разному, не обязательно коммунистическими. Часто эти партии назывались социал-демократическими или социалистическими. Первое название подчеркивало стремление к демократии, но к демократии, в которой главное – это стремление не к политическому, а социальному равенству, к одинаковому уровню жизни всех граждан благодаря равной общей собственности.