В 2000–2008 годах, в первые два президентских срока Путина, Сурков пользовался контролируемыми конфликтами для приобретения популярности или перестройки государственных институтов. В 2002 году, после того, как при штурме захваченного террористами театрального центра [на Дубровке] погибли десятки российских граждан, телевидение было поставлено под полный контроль государства. После захвата террористами в 2004 году школы в Беслане были отменены губернаторские выборы. Оправдывая этот шаг, Сурков (вслед за Ильиным) заявил, что россияне пока не умеют голосовать. По мнению Суркова, Россия “была не готова и не могла быть готова к жизни в условиях современной демократии”. Тем не менее, по Суркову, российский суверенитет надежнее в сравнении с положением остальных постсоветских государств: ни один из народов бывшего СССР, кроме русского, не имеет “навыка государственного существования”.
Рассуждения Суркова о превосходстве России не соответствовали критериям, которые российские лидеры тогда еще считали значимыми: сходство с Европой, одобрение Европы, сближение с Европой. В 2004 году в Европейский Союз вступили три бывших республики СССР – Литва, Латвия и Эстония, а также несколько восточноевропейских стран – прежних советских сателлитов. Этим государствам, чтобы войти в ЕС, пришлось продемонстрировать свой суверенитет недоступным для России образом: построив конкурентную рыночную экономику и создав государственный аппарат, способный соблюдать законодательство ЕС, и демократию со свободными и честными выборами.
В государствах, вступивших в Европейский Союз, имелся действенный механизм передачи власти. В России его не было. Заговорив о суверенной демократии, Сурков выдал недостаток за достоинство и таким образом “устранил” следующую важнейшую проблему: без подлинной демократии, хотя бы без некоего механизма передачи власти нет причин считать, что Россия уцелеет как суверенное государство. Сурков утверждал, что “суверенная демократия” есть временное состояние, которое позволит России отыскать собственный путь к той или иной западной политической модели. При этом понятие “суверенная демократия” охотно приняли радикальные националисты, например фашист Александр Дугин (он понимал “суверенную демократию” как неизменное положение вещей, как “политику вечности”). Теперь, по мысли Дугина, всякую попытку сделать Россию “демократией без прилагательных” можно сорвать обращением к суверенитету.
Демократия – это процесс смены власти, а демократия “с прилагательным” (“народная демократия” коммунистов, “