Шизофашизм – одно из множества противоречий, ставших заметными весной 2014 года. Согласно российской пропаганде, на Украине тьма националистов, однако украинцы – не народ; украинское государство репрессивно – и при этом его не существует; русских заставляют говорить по-украински, но такого языка нет. Глазьев снял противоречие, сославшись на Запад. Американцы, утверждал он, хотят третьей мировой войны из-за своего крупного государственного долга. Украина должна была рухнуть после нескольких телефонных звонков Глазьева. Когда она устояла, это лишь подтвердило, что украинское правительство – американский проект, “проамериканская нацистская хунта”. Чтобы “освободить Украину от американо-нацистской оккупации”, по мнению Глазьева, “нужно прекратить действие всех ее движущих сил: американской властвующей элиты, евробюрократии и укронацистов. Первая из них является основной, две остальные – производными”. Советник Путина по делам евразийской интеграции заявил, что интересы Евразии требуют подрыва американской политики. Войну за Украину и Европу можно выиграть, по мысли Глазьева, в Вашингтоне.
Владимир Путин, как и его советник Глазьев, назвал украинцев, сопротивляющихся российскому вторжению, фашистами. 18 марта Путин, рассуждая о хаосе, в который Россия ввергла соседнее государство, заявил, что “главными исполнителями переворота стали националисты, неонацисты, русофобы и антисемиты. Именно они во многом определяют и сегодня еще до сих пор жизнь на Украине”. Это, конечно, шизофашистское заявление. Российская внешняя политика в 2014 году имела далеко не поверхностное сходство с некоторыми из самых страшных эпизодов истории 1930-х годов. Геополитика с непорочностью, праведностью и “большими пространствами” вместо права, границ и суверенитета – это фашистская геополитика. Для оправдания вторжения министр Лавров обратился к внешнеполитической концепции, гласящей, что государство вправе вмешиваться в чужие дела, чтобы защитить того, за кем оно признает принадлежность к собственной культуре. Этим доводом Гитлер воспользовался для оправдания аншлюса Австрии, расчленения Чехословакии и захвата Польши в 1938–1939 годах, а Сталин – для оправдания вторжения в Польшу (1939) и аннексии Эстонии, Латвии и Литвы (1940). 14 марта 2014 года, когда в Донецке русские убили украинца, Лавров счел это поводом для интервенции в сопредельное государство: “Россия осознает свою ответственность за жизни соотечественников и сограждан на Украине и оставляет право взять людей под защиту”. 17 апреля Путин повторил то же самое: “Вопрос в том, чтобы обеспечить законные права и интересы русских и русскоязычных граждан юго-востока Украины”. О том, что граждане Украины пользуются большей свободой выражения, чем граждане России, он промолчал. Позднее Путин пообещал применить “весь арсенал имеющихся средств” для защиты “прав русских, наших соотечественников за рубежом”. Эти рассуждения о “соотечественниках” и “русском мире” сделали украинских граждан заложниками прихотей чужого лидера. Индивид исчезает в умозрительной группе, определенной где-то далеко, в столице зарубежного государства. В рассуждениях о русской цивилизации, о “русском мире” украинские граждане утратили свою индивидуальность и предстали коллективом, носителями такой культуры, которая, по мнению россиян, оправдывает вторжение. Индивид растворился в вечности.