Глава 17. Избранный обретает нового покровителя
В первый миг мне показалось, что нападающих несколько сотен — настолько плотной была лавина всадников, выскочивших из ближайшего леска на штабной холм. Это потом, с изрядным запозданием, мозг оценил размеры отряда противника в пятьдесят-шестьдесят конных. Правда, для ставки командования врага все равно было слишком много.
Что собой представлял мой штаб? Я, пяток советников разного толка, которых так и хотелось мысленно назвать придворными, десяток порученцев-вестовых и двадцать пять телохранителей генерала — тяжелая кавалерия. Задача у воинов была одновременно простая и сложная. Большую часть времени им полагалось восседать на лошадиных спинах с максимально угрюмыми выражениями лиц и презрительно поглядывать на всех вокруг. Но подчас им приходилось умирать, чтобы выжил лидер.
Сейчас настал именно такой момент. И мои панцирники показали, что кормят их лучше других и платят больше не зря. Не тратя ни одной лишней секунды, командир телохранителей гортанно вскрикнул, развернул коня и помчался на врага. Остальные бойцы последовали за ним без всякой задержки.
Шансов у них не было, даже я это понимал. Телохранители только набирали разгон, а противник уже давно несся во весь опор, опустив длинные копья. Разница же в динамике для слитного таранного удара определяет победивших и проигравших.
— Бежим! — крикнул я. — Куда, твою мать, придурок! За мной!
Последняя фраза относилась к Ван Дуну, моему ординарцу. Пацан решил спасать полководца ценой своей жизни и рванул в атаку вместе с телохранителями.
А вот Мытаря пришпоривать не пришлось. Он рванул с холма в сторону наших войск еще до того, как я скомандовал отступление.
Стайкой спугнутых птиц все, кто успел, слетели с возвышенности и врубились в кусты. За спиной раздался треск ломающихся копий, ржание раненых коней и вопли умирающих людей. Я даже оглядываться не стал, оправдывая свою несомненную трусость здравым смыслом. Звучал аутотренинг примерно так: сделать сейчас ничего нельзя, телохранители отдают свои жизни, чтобы я продолжил войну, а остаться — значить превратить их жертву в бесполезную гибель.
Высокий кустарник и низкие ветви деревьев тут же превратили нарядный халат Стратега в рванину, только под броней он целым и остался. Одна из веток хлестнула по лицу, чуть не выбив глаз, но я продолжал подстегивать коня. На автомате я выбрал направление, где должна была находится конница под командованием Пирата. Если удастся добраться до него, мы останемся живы…