Точнее, уверенность я испытывал до того момента, когда все фазы этого безумного плана были уже реализованы, и мне оставалось только забраться на дерево и доползти до окна. И тут меня начало колотить.
«Это не общага, в которую можно по пожарному рукаву залезть! — выговаривал мне внутренний голос. — И ты не студент колледжа сервиса и торговли, а чертов долбаный генерал армии. Что можно глупее придумать, чем постучаться в окно к девушке, которую ты прилюдно оскорбил?»
Тем не менее других вариантов я просто не видел, поэтому, послав своего вечного собеседника куда подальше, я зачем-то поплевал на ладони и начал восхождение. Не сказать, что у меня получилось сделать это легко и просто, все же в последний раз по деревьям я лазил лет этак семь-десять назад, но за пару минут на нужную ветку все-таки вскарабкался. И замер с вытянутой рукой.
«Стучи уже, олень! Раз забрался — стучи!»
И я трижды коснулся костяшками пальцев деревянной рамы окна. Деликатно, как советовал Гань Нин, но в то же время уверенно и настойчиво.
С минуту ничего не происходило. Потом в комнате появилась тень, за ней вторая, после чего окно отъехало в сторону. Передо мной предстали две девушки — одна стояла чуть впереди, вторая за ней. Не знаю почему, но я как-то понял, что та, вторая, и есть Юэлян. Хотя она совсем не походила на ту закутанную в шелка статуэтку, которую мне представляли сегодня днем.
Губы у обеих девушек сложились в подобие буквы «О», но ни одна из них, похоже, кричать не собиралась. Затем та, что открыла окно, отступила в сторону и тоном британского дворецкого, которого ничем невозможно удивить, произнесла:
— Похоже, это к вам, госпожа.
Юэлян была красива. Не мой тип, я вообще как-то раньше по китаянкам не фанател, но красива, не отнять. Высокий лоб, брови вразлет, тонкая линия носа и узкие, немного бледноватые губы. А еще глаза. Черные, глубокие, какие-то, прям не знаю, как сказать правильно… Оленьи, вот! Влажно поблескивающие и ничего не выражающие.
Волосы моей несостоявшейся невесты были распущены — девушка все-таки готовилась ко сну, а не к встрече с отвергшим ее женихом. А вот одежда вольностей фантазии не давала — длинная ночная рубашка и богато украшенный вышивкой шелковый халат поверх нее. И то, и то — белого цвета.
— Госпожа Юэлян, — произнес я и замолчал.
Мы с Гань Нинем репетировали речь. Он настоял, чтобы я заучил основные тезисы. И я это сделал. Знал на зубок. Но все они вылетели из головы, когда я встретился с влажными глазами этой юной китаянки. Да, она была молода, теперь я это видел.