Открыл глаза и увидел, что лежу в постели поверх одеяла, в комнате темно, только слабо светится экран ноутбука.
Пробормотал:
— Приснилось… Ты иди, мам, всё нормально.
— Ложишься поздно, режим не соблюдаешь — вот и кошмары снятся, — проворчала мама и закрыла крышку ноута.
Я свесил голову и посмотрел на пол, страшась увидеть отрезанный палец, но на ковре ничего не заметил. Приснилось, конечно. Старухи Мельниковой здесь быть не может, она покоится в гробу. Хмыкнул: то, что мы с Макаркиным сделали, спокойствия усопшей не прибавит. Может, надо свечку поставить в церкви или что там ещё…
Утром я позвонил Макаркину.
— Видел фотку? Кулон точно такой же.
— Видел, — вяло отозвался Игорь, — только зря всё это.
— Почему зря?
— Сколько времени прошло?.. Ну вот, поздно уже. Если даже мы достанем такой перстень, Николай догадается, что ему пытаются подсунуть копию, он же не дурак. — Макаркин помолчал немного и добавил: — Он ищет меня и найдёт рано или поздно.
У меня пересохло во рту.
— С чего ты взял?
— К нам домой приходил какой-то мужик, спрашивал, где я могу быть, дело у него типа срочное. Навешал матери лапши на уши, что из деканата… Она сказала, что я на Солёнке отдыхаю, а телефон потерял. Адрес не говорила, но ему узнать — как два пальца, домашний-то узнал.
Я почувствовал себя, как на процессе, где прокурор, сурово сдвинув в одну линию брови, выносит вердикт: виновен! И мои жалкие оправдания тонут в многоголосом гуле.
— Если вдруг перстень найдётся, отдай его Николаю.
— Опять ты за своё! — недовольно пробурчал Игорь. — Если найдётся, я и чёрта лысого не испугаюсь.
Я подумал, что и сам мог бы отделаться от Николая, вот только как? Огромной силой перстня, а она действительно огромна, надо уметь управлять, а не уподобляться обезьяне с гранатой. Покойная Мельникова наверняка долгие годы училась, если не всю жизнь.
Мы поговорили с Макаркиным и решили, что ему как можно быстрее надо уезжать от тётки. Игорь может прекрасно пожить у нас на даче в пригороде — там длинные руки Николая до него не дотянутся. Я откинул подушку, надел перстень на палец и почувствовал себя гораздо увереннее и сильнее.
Сидя в своей комнате, я слышал всё, что происходит в кухне: урчанье холодильника, шелест жалюзи, тихое шипение масла на сковородке, бормотание телевизора. Видел, как мама жарит пирожки, едва заметно морщась и потирая виски; как Васька не сводит с неё преданных глаз, выпрашивая кусочек мясного фарша.
Пригладил волосы и пошёл на кухню.
— Завтракать будешь? Пирожки с мясом, кофе. Турка куда-то делась, не могу найти, пришлось в ковше сварить, — обернулась от плиты мама.