Великодушный русский воин (Холмогорова) - страница 9
Насмерть был перепуган его верный слуга Никита Козлов. Александр Сергеевич метался и стонал.
— Пошли кого-нибудь к Раевским, Никита, — тихим голосом попросил он, — да побыстрее.
Отец и сын Раевские нашли Пушкина в простой хате на краю города. Бледный и слабый, лежал он в бреду на жёстком деревянном диване…
В этом месте нашего рассказа — ещё одна загадка. Считается, что встреча Пушкина и Раевских была совершенно случайной. Раевские ехали на Кавказ, потом к Чёрному морю, и болезнь Пушкина, требовавшая тепла и отдыха, послужила причиной приглашения путешествовать вместе. Но если внимательно вчитаться в письма Раевских, возникает подозрение, что план поездки был обговорен заранее. А болезнь стала лишь удобным поводом: ведь ссыльный Пушкин не мог уехать без разрешения властей.
Так или иначе, разместившись в нескольких каретах, весёлые путешественники двинулись в путь. Лекарь, сопровождавший Раевских, быстро поставил Пушкина на ноги.
Александр Сергеевич был принят как свой: «Суди сам, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства, жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался».
По дороге во многих городах генерала выходили встречать с хлебом и солью. Но всё же, опасаясь нападения горцев, они не рискнули двигаться без охраны. «Вокруг нас ехали 60 казаков, за нами тащилась заряжённая пушка с зажжённым фитилём. Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа — они готовы напасть на известного русского генерала».
А вокруг расстилалась пышная южная природа, «счастливое, полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение — горы, сады, море».
Когда пятнадцатилетняя Мария Раевская впервые увидела море, она стала бегать по берегу, то догоняя волну, то убегая от неё. Пушкин любовался Марией, её восторгом.
Под яркими августовскими звёздами путешественники плыли на военном бриге «Мингрелия» в Гурзуф. Здесь родились пушкинские строки:
В середине сентября Пушкин простился с Раевскими и добрался, наконец, до Кишинёва. «Друг мой, любимая моя надежда — увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского», — так заканчивал он свой рассказ брату.
На полях черновиков Пушкин любил рисовать портреты. Почти всех Раевских можем мы найти среди быстрых пушкинских набросков. Сыновьям генерала он посвятил многие свои творения. Поразительно: исследователи отмечают, что легче перечислить крупные произведения Пушкина, которые вовсе не имеют отношения к Раевским, чем те, которые так или иначе связаны с ними.