– Мюриел, – сказала она, – прочти мне Четвертую Заповедь. Там разве не сказано против того, чтобы спать на кроватях?
Мюриел старательно вчиталась и, наконец, сообщила:
– Тут сказано: «Животное да не спит на кровати с простынями».
Как ни странно, Кашка не помнила, чтобы в Четвертой Заповеди говорилось о простынях; но раз так написано на стене, значит, все верно. Мимо как раз проходил Визгун с парой-тройкой собак, и он не поленился внести ясность в этот вопрос.
– Значит, вы слышали, товарищи, – сказал он, – что мы, свиньи, спим теперь на кроватях в хозяйском доме? А почему нет? Вы же не думали, что есть правило против кроватей? Кровать – это просто место для сна. Охапка соломы в стойле, строго говоря, – тоже кровать. Было правило против простыней, которые есть человечье изобретение. Мы сняли простыни с кроватей и спим под одними одеялами. И это очень даже удобно! Но не удобней, скажу я вам, товарищи, чем нам требуется при всей нашей умственной работе. Не хотите же вы лишить нас отдыха, а, товарищи? Не желаете же вы, чтобы мы чересчур уставали от наших забот? Неужели кто-то хочет, чтобы Джонс вернулся?
Животные тут же разуверили его на этот счет, и разговоры о свиньях, которые спят на кроватях в хозяйском доме, прекратились. А когда через несколько дней объявили, что отныне свиньи будут вставать по утрам на час позже остальных животных, никто не высказал неудовольствия.
Осень животные встретили усталыми, но счастливыми. Год выдался трудный, и после продажи части сена и зерна запасы кормов на зиму остались скромные, но все неурядицы перевешивала мельница. Почти половина постройки была готова. После сбора урожая настала ясная, сухая погода, и животные трудились с небывалым усердием, самоотверженно таская камни с утра до вечера ради того, чтобы стены поднялись еще на фут[7]. Боец даже ночью вставал на час-другой и в одиночку возил камни при свете полной луны. В свободные минуты животные прохаживались вокруг недостроенной мельницы, восхищались мощью и прямотой ее стен и поражались, как это они смогли воздвигнуть что-то столь величественное. Только старый Бенджамин не проявлял энтузиазма по поводу мельницы, хотя он, как обычно, ничего не высказывал прямо, только загадочно бормотал, что ослиный век долог.
Пришел ноябрь, налетели буйные юго-западные ветры. Строительство пришлось остановить, поскольку из-за сырости цемент не застывал. Наконец, однажды ночью разразилась такая буря, что постройки на ферме ходили ходуном, и с крыши амбара сорвало несколько черепиц. Куры проснулись с отчаянным кудахтаньем – все они услышали во сне отдаленный выстрел из ружья. Когда животные поутру вышли наружу, они увидели, что флагшток валяется на земле, а вяз в конце сада вывернут с корнем, точно редиска. А затем они разом исторгли горестный возглас. Их глазам предстало ужасное зрелище. Мельница лежала в руинах.