Убийство в Кантоне (ван Гулик) - страница 127

В спальню влетел Дао Гань.

— Приведи сюда губернаторского лекаря и подними по тревоге стражу! — рявкнул судья Ди.

Он положил руку под голову Цзяо Тая, но извлечь клинок не решился. Перед его мысленным взором пронесся поток спутанных воспоминаний: их первая встреча в лесу, когда он сражался с Цзяо Таем этим самым мечом, бесчисленные опасности, которые они встречали плечом к плечу, множество раз, когда они спасали друг другу жизнь.

Он не знал, сколько простоял так на коленях, не отрывая глаз от неподвижного лица, но вдруг обнаружил, что вокруг столпились люди. Лекарь губернатора осматривал раненого воина. Когда он осторожно вытащил из раны меч и остановил кровотечение, судья Ди спросил внезапно осипшим голосом:

— Можно переложить его на кровать?

Лекарь кивнул. Скорбно глядя на судью, он негромко сказал:

— Только невероятная жизнестойкость до сих пор не дает ему умереть.

Вместе с Дао Ганем и командиром стражников они подняли Цзяо Тая и осторожно уложили его на постель судьи Ди. Вернувшись за мечом, судья приказал командиру стражников:

— Пусть ваши люди унесут мертвого араба.

Цзяо Тай открыл глаза. Увидев меч в руках судьи Ди, он чуть улыбнулся.

— Благодаря этому мечу мы встретились, благодаря ему расстаемся.

Судья быстро убрал клинок в ножны. Положив меч на смуглую, испещренную шрамами грудь Цзяо Тая, он тихо сказал:

— Дракон Дождя останется с тобой, Цзяо Тай. Я никогда не буду носить меч, обагренный кровью лучшего друга.

Цзяо Тай удовлетворенно сложил на мече большие ладони. Он долго смотрел на судью Ди, а потом веки его медленно опустились. Дао Гань левой рукой удерживал голову друга. По его худому вытянутому лицу катились слезы.

— Должен ли я приказать страже бить траурный марш, ваше превосходительство? — еле слышно осведомился командир стражников.

Судья Ди покачал головой.

— Нет. Пусть бьют победное возвращение. Немедля!

Он махнул лекарю и стражникам, требуя оставить их одних. Склонившись над ложем, судья с Дао Ганем не отрывали глаз от лица друга, теперь совершенно умиротворенного. Глаза его были закрыты. Прошло немало времени, прежде чем они заметили, что щеки его покрылись румянцем, и вскоре все лицо запылало жаром. По лбу умирающего струился пот, лицо исказила судорога, из приоткрытого рта сильнее потекла кровь.

— Левая колонна… вперед! — прохрипел Цзяо Тай.

И в то же мгновение тишину за окнами взорвал тяжелый грохот больших кожаных барабанов на сторожевых башнях дворца. Их ритм ускорялся, а затем пронзительные звуки длинных труб возвестили о возвращении победителей.

Цзяо Тай открыл помутневшие глаза, прислушался, и на его окровавленных губах заиграла счастливая улыбка.