— Да уж, здесь мало-мальски пристойный вид только у нашего соседа, — шепнул Дао Гань. — Смахивает на профессионального кулачного бойца.
Он показал подбородком на широкоплечего мужчину, в одиночестве сидящего за соседним столиком. Черный кушак туго стягивал на тонкой талии чистое темно-синее платье. Тяжелые веки придавали его привлекательному, сильно загорелому лицу несколько сонное выражение. Он уставился в одну точку, не замечая никого из окружающих.
Неопрятный с виду прислужник поставил перед ними два больших кувшина и удалился за стойку, демонстративно не замечая карлика, размахивающего пустой чашей.
Цзяо Тай с некоторой опаской попробовал вино.
— Совсем неплохо! — тут же воскликнул он, приятно удивленный, опустошил свою чашу и добавил: — Нет, действительно, весьма приличное пойло! — После чего залпом осушил вторую чашу.
Дао Гань с радостью последовал его примеру.
Бородач у стойки все это время наблюдал за ними. Он подсчитывал выпитые ими чаши. Увидев, что друзья подняли их в шестой раз, он сделал шаг от стойки, но тут взгляд его упал на карлика, и бородач вернулся на место. Кулачный боец за соседним столом, краем глаза следивший и за бородатым, и за карликом, теперь выпрямился. Он задумчиво поглаживал свою короткую, аккуратно постриженную бородку.
Цзяо Тай поставил пустую чашу и, опустив тяжелую руку на костлявое плечо приятеля, улыбнулся во весь рот.
— Мне не нравится этот город, мне не нравится эта влажное пекло, и мне совсем не нравится эта вонючая таверна. Но, клянусь Небесами, вино здесь превосходное, да и вернуться к работе тоже приятно. Эй, а тебе как, братец Дао?
— Мне тоже надоело в столице, — ответил его собутыльник. — Э-э, поосторожней, у тебя бляха высунулась.
Цзяо Тай запахнул куртку, но бородатый за стойкой успел заметить золотой блеск, и на его губах заиграла довольная улыбка. Однако она тут же померкла при виде слегка косившего левым глазом араба в синем тюрбане, который вошел в заведение и присоединился к карлику. Бородатый отвернулся к стойке и знаком велел хозяину наполнить чашу.
— Видит Небо, я совершенно не гожусь на роль паркетного полковника! — вскричал Цзяо Тай, наполняя чаши. — Представь, уже четыре года такой жизни! Ты бы видел кровать, на которой они предлагают мне спать! Шелковые подушки, шелковые покрывала и парчовые занавеси! Ощущаешь себя дорогой шлюхой! Знаешь, что я делаю каждую треклятую ночь? Вынимаю тростниковую циновку, которую прячу за кроватью, раскатываю ее на полу и ложусь, чтобы хорошенько выспаться. Приходится только с утра немного сминать постель, чтобы держать фасон перед ординарцами!