— Уж очень они суеверны, — пожал плечами Лян. — Это подношение духу их жертвы. Они верят, что в таком случае призрак не стакет их преследовать.
Судья Ди поднял глаза.
— Позвольте еще раз взглянуть на карту города.
Когда Лян раскатал на столе свиток, судья велел градоначальнику Пао показать ему места, где большинство домов построены из дерева. Оказалось, что таковы чуть ли не все густонаселенные кварталы бедноты и людей среднего достатка, причем улицы здесь совсем узкие.
— Да, — с тяжелым вздохом произнес судья, — огонь легко уничтожит значительную часть города. И в таком случае погибнет столько людей и имущества, что мы не вправе пренебрегать слухами о Мансуре. Мы должны незамедлительно принять надлежащие меры. Я отдам распоряжение губернатору сегодня же созвать во дворце тайное совещание, на котором, помимо вас двоих, будут присутствовать господин Яу Тайкай, командир гарнизона и начальник охраны гавани. Там мы рассмотрим, какие меры следует принять в первую очередь, и обсудим, как поступить с Мансуром.
— Я считаю нужным еще раз подчеркнуть, ваше превосходительство, что Мансур может оказаться ни в чем не виновен, — озабоченно проговорил господин Лян. — Он совершает крупные сделки, а среди торговцев здесь царит жесткая конкуренция. Иные из них не остановятся ни перед чем, чтобы устранить успешного соперника. Все слухи о Мансуре могут оказаться всего лишь злобным наветом.
— Будем надеяться, что вы правы, — отозвался судья. Он допил чашку и встал.
Лян Фу церемонно проводил высоких гостей через все сады и галереи в передний двор, где, не раз глубоко поклонившись, распрощался с ними.
Цзяо Тай прибыл во дворец двумя часами ранее, вскоре после того, как судья Ди отправился к Лян Фу. Дворецкий проводил его в приемную отведенных судье покоев.
Поскольку этот преважный царедворец предупредил Цзяо Тая, что судью до полудня не ожидают, он направился к сандаловой кушетке, снял сапоги и рухнул на мягкие подушки с намерением хорошенько вздремнуть.
Но, несмотря на усталость, сон к нему не шел. Некоторое время Цзяо Тай ворочался с боку на бок, все более и более падая духом. «Совсем раскис, в твои-то годы, вот уж дурья башка! — сердито бормотал он себе под нос. — Даже не ущипнул за задницы двух вертихвосток у Ни, а они чуть ли не молили об этом! Да еще и что-то не так с моим левым ухом!» Он сунул в ухо мизинец и принялся яростно вращать его там, но звон не прекращался. Наконец Цзяо Тай сообразил, откуда исходит звук — из его левого рукава.
Он нащупал и вытащил крошечный сверток, аккуратно завернутый в красную бумагу. На ней были выведены тонкие, как паутинки, иероглифы: