Кейт снова заглянула в кухню. Теперь спал даже мистер Райтуэлл.
— Вы, наверное, устали, — прошептала она капитану.
— И вы тоже, — так же тихо сказал он.
— Немного. После всего, что произошло, мне кажется, я еще долго не успокоюсь.
Чарльз кивнул головой.
— Как после сражения. Я по себе знаю. Но стоит вам положить голову на подушку, вы тут же уснете. Ложитесь, и, если вы не возражаете, я буду здесь, около вас. Вдруг ночью вам что-нибудь понадобится.
Было ясно, что он не станет отдыхать, пока не уснет Кейт. Она легла на свою комковатую постель и закрыла глаза, услышала, что Чарльз пошевелился, и украдкой взглянула на него. Капитан завернулся в плащ. Он лежал почти рядом с ней. Казалось, он заснул.
Кейт повернулась и посмотрела на своего спящего малютку. Нежное маленькое личико: круглые щечки, крошечный носик и закрытые глазки. Каким он будет. Когда вырастет?
«Как я хотела бы, чтобы капитан был твоим отцом».
Кейт положила малютку между собой и Чарльзом. Она жалела, что нет колыбели, в которой можно было уютно устроить младенца. Она боялась задавить его во сне, хотя женщины в лагере заверяли ее, что такое происходит редко. Если бы Кейт была пьяной — тогда другое дело.
Спящий капитан выглядел менее грозно. Кейт всегда поражали его глаза. А сейчас она увидела, что у Чарльза необыкновенно длинные темные ресницы. Его волосы тоже были темными. Одна прядь упала ему на лицо. Кейт вспомнила, что, когда она рожала, Чарльз ласково гладил ее по голове. Ей захотелось тоже погладить его, но она не осмелилась.
Она не была Кейт Храброй. Она была Кейт Феллоуфилд Данстебл, очень порядочной дочерью Августа Феллоуфилда Данстебла, эсквайра Эйлсбери, «поставщика книг, брошюр и канцелярских принадлежностей». Сейчас Кейт вдруг захотелось оказаться дома. Она чуть не расплакалась.
Кейт постаралась отмахнуться от этих горьких мыслей. Ей все-таки очень повезло сегодня. Никому и в голову не могло бы прийти, что такой человек, как капитан, способен помочь при рождении ребенка. А если бы она попала не сюда, а в какую-нибудь другую роту? Кейт откинулась на подушку. Роды были самым странным, самым сильным переживанием в ее жизни. Но когда она подумала о том, как выглядела, какие звуки издавала, — ее бросило в жар.
Неудивительно, что мужчин к этим делам не допускают.
Вдруг кто-то заскулил. Щенок? Здесь? Нет, это же ее малыш.
Кейт взяла его на руки.
— Ш-ш-ш…
— Что это? — сонно спросил капитан.
— Он, наверное, хочет есть.
— Угу.
Кейт обнажила грудь и снова попыталась помочь младенцу ухватить сосок. Малютка после нескольких попыток взял сосок в рот. Кейт чувствовала, как младенец сосет, и радовалась, что он не плачет и ест с удивительной силой и уверенностью.