— Ура!!!
Видно, что-то пошло не так. И Ганс Мюллер не успел сжечь блокнот в муфельной печи. Хотя ничего особо интересного в том блокноте я не нашёл.
Или Мюллера срочно вернули в Берлин, на родину?
Все может быть. А мне нужно лучше химию учить. Особенно органическую и биохимию. Тогда бы не гадал, что такое фтораны.
Но про фтораны стоит забыть. По крайней мере, на время.
Наконец, демонстрация завершилась, и мы с трибун цепочкой вернулись под крышу, в тепло и уют.
Нас уже ждали накрытые столы. Ничего сверхъестественного: жареная картошка, пожарские котлеты, селедка с луком, картофельный салат, водка, ликёр. И минералка, да. Это для масс. Руководители же, самые-самые, поздравив нас с великим праздником, удалились в отдельный зал, дабы не смущать и не подавлять.
Из радиолы передавали праздничные репортажи — Октябрь шагает по стране! Улицы в этот день стали шире, чище и ровнее!
Располагались мы широко, свободно, можно было подсесть к кому-нибудь и поговорить о важном, о комсомольском. Ну, или ещё о чём-нибудь.
Ко мне подсел Колюжный, главред «Молодого коммунара»
— Привет, Михаил. Мы думаем собрать материалы по чемпионату Союза, и издать отдельно. А то много запросов идёт в редакцию.
— Хорошее дело.
— Так ты согласен?
— Материалы Антон Кудряшов писал, я только играл.
— Антон говорит, что без тебя он решить не может.
— Я не против.
— Вот и отлично! А ты не хочешь написать поподробнее — вступление, заключение, примечания?
— Можно и написать, — согласился я.
— Тогда ждём! — и Колюжный пошел дальше. У главного редактора дел много.
Председатель областного спорткомитета поздравил со званием гроссмейстера. Вчера Москва утвердила решение. И теперь я, как гроссмейстер и чемпион страны, буду получать стипендию в двести рублей ежемесячно.
Я поблагодарил.
И — потихонечку удалился. Пантера и Лиса знали, что мне нужно уйти, а остальные и внимание не обратили.
На обкомовской стоянке «ЗИМ» выглядел уместно. Я стал прогревать мотор, а сам все возвращался к письмам Ганса Мюллера. Каково это — писать в блокнот без всякой надежды, что Лотта их когда-нибудь прочитает? Кто эта Лотта? Где она?
Так в бесплодных размышлениях я и доехал до школы-интерната номер четыре, иначе Дома Кузьмы. Здесь ещё до революции размещался сиротский приют, построенный купцом-филантропом Кузьмой Петеркиным. Сам из сирот, он пригласил лучших воспитателей, учителей, мастеров, давая сиротам и образование, и ремесло. Наш знаменитый чернозёмский поэт Судаков, между прочим, как раз из Дома Кузьмы. Сейчас здесь тот же детский дом, только если до революции в нём было сорок воспитанников, то теперь — сто сорок. Другое время, другой размах.