Дело в том, что сегодня должна была быть консультация перед экзаменом по диамату. А вместо неё, консультации, нашей группе устроили субботник, да-да, эстафетный субботник, спасибо Лисе, Наде Бочаровой. Сказали — очень нужно.
Нужно, так нужно. Никто не возражал. Потому что пообещали всем плюс два балла к экзамену. То есть в самом худшем случае — «хорошо», а так и «отлично».
На самом деле мы бы и без этого заслуживали «хорошо» и «отлично», группа наша крепкая, но уверенность, она дорогого стоит. Потому призыв пойти поработать — часа полтора, не больше, — группа встретила не то, что согласием — ликованием.
Ну, кроме меня. Нет, я не боюсь физического труда, если нетяжелый и в меру. А вот подвалов опасаюсь. Не самих подвалов, крыс. С некоторых пор. С такого же вот субботника во втором лабораторном корпусе. Дома у меня крыс можно бы и не опасаться: пищевая кладовка после ремонта переоборудована, поставлены специальные крысоустойчивые лари и короба для всякого рода продуктов — обшитые крашеным оцинкованным железом. А где нет еды, там крысам делать, в общем-то, нечего. Да их и прежде не было, крыс. Ну, разве случайно забежит, в порядке исследования территории. На таких разведчиков поставлены крысоловки. Но они пустуют. Равно как и крысиную отраву, которую Вера Борисовна раздобыла в СЭС и разложила в баночки из-под венгерского горошка «глобус», никто не трогает.
Так что дома я спокоен.
Но здесь-то не дома. Здесь и общежитие студенческое рядом, со столовой, и в самом институте есть буфет. Да мало ли…
Но обычных крыс я не боюсь, и даже не особенно брезгаю. Я других боюсь. Но не говорить же об этом.
И я вместе со всеми пошел в подвальный этаж. Но прежде съездил в «рабочую одежду», купил халат, чтобы не пачкать костюм. Перчатки у меня всегда в «ЗИМе», плотные текстильные перчатки, на непредвиденные случаи. А на голову надел треуголку из газеты. Теперь готов.
Наши уже спустились, я нашел их по голосам. Распевали песню. «Пусть бегут неуклюже…».
С чего бы это?
Когда я пришел на поле работы, то и сам чуть не запел. Начхоз открыл комнату и распорядился: всё вынести к неприметному служебному выходу института.
Всё — это множество бюстов и бюстиков Иосифа Виссарионовича Сталина, множество его портретов, картин, где он с Лениным проникновенно беседует в Горках, лозунгов с его изречениями, а также книги, книги, книги…
Тут запоёшь.
— Видно, срок подошёл, — сказал Суслик.
— Какой срок? — спросил я.
— Завершения ответственного хранения. Двадцать лет невостребованности. Ну, и решили освободить помещение.