В течение ночи, последовавшей за смертью его величества, его врачи произвели аутопсию тела. Они единодушно констатировали, что император, чей внутренний организм был здоров и в исправном состоянии, мог прожить еще десяток лет.
Если бы еще несколько лет продлилось царствование этого великого государя, столь явно либерального и стремившегося к реформам, окружившего себя новыми министрами, таланты которых он умел ценить и которые эффективно помогали ему осуществлять его замыслы и твердым и непоколебимым шагом подвигались вместе с ним по пути либерализма, то после окончательно проведения всех административных реформ России, несомненно, уже не пришлось бы в чем-либо завидовать иным государствам самого открытого конституционного строя; и такое преобразование свершилось бы без насильственных потрясений, без кровопролития, совершенно мирным путем и без малейших возмущений, точно так, как осуществились и великий акт освобождения крестьян и другие значительные события славного царствования Александра II, хотя в иных европейских странах проведение подобных цивилизаторских реформ и оборачивалось порой потоками пролитой крови.
Дожив уже до того возраста, когда всякий человек стремится к покою, и пожелав мирно наслаждаться семейными радостями, император мог бы добровольно передать бразды правления своему наследнику, но он понимал, что дело прогрессивных реформ еще не окончено, и стремился к его полнейшему завершению.
Лишь в тот день, когда Россия, взойдя к вершине цивилизации и прогресса, уже не будет нуждаться в новых реформаторских деяниях, намеревался Александр II отречься от верховной власти в пользу своего сына. Он желал, чтобы российская Империя могла мирно продолжать поступательное и неостановимое движение к своему полному расцвету в русле совершенного порядка и всеобщего благоденствия нации.
Княгиня горячо мечтала о том времени, когда супруг ее отречется от престола; она заботилась лишь о счастье и здоровье того, кого столь неясно любила. В глубине души она лелеяла мечту о том, чтобы на время зимних холодов перебираться вместе с супругом в Каир, ибо знала, как любит император теплый климат; но эта прекрасная мечта могла осуществиться лишь вследствие отречения государя от верховной власти, а он полагал, что для такого поступка время еще не настало.
Разве не слышали все те, кто был свидетелем глубокой боли княгини, с каким отчаянием она воскликнула: «Ах! Если бы всеблагой Бог сохранил его для меня, даже без обеих ног, он все равно мог бы жить… это был бы по-прежнему он!… В таком состоянии он принадлежал бы мне еще более, ибо ему пришлось бы отречься от императорской власти! Разве дорожила я его императорской короной, которая была мне лишь в тягость и нарушала мое счастье? Я любила в нем его самого, любила его личность, и на протяжении пятнадцати лет любила его одинаково нежно, как в первый, так и в последний день! Теперь, когда его больше нет, моя любовь переживет его утрату, я буду лелеять ее до самой могилы, куда Бог, из жалости к моему несчастью и в своем великом милосердии, вскоре призовет меня, согласно моему самому сокровенному желанию!»