Вернемся же к нашему рассказу. Усопший император покоился на своем смертном одре в библиотеке, прилегавшей к его кабинету. В этом самом помещении Александр II имел обыкновение собирать под своим председательством чрезвычайный совет, где обсуждались важнейшие вопросы государственного управления. Большой стол, покрытый зеленым сукном, был теперь вынесен оттуда и уступил место траурному ложу, помещенному в центре зала. На упомянутом столе имелся звонок из потемневшей бронзы, изображающий колокол готической церкви. Этот предмет преподнесла в подарок государю княгиня Ловиц, морганатическая супруга его дяди, великого князя Константина. То была память о пребывании Александра II в Варшаве, городе, который очень ему понравился, благодаря княгине Ловиц и ее супругу, которые весьма постарались развлечь молодого великого князя, ставшего позднее императором. Он любовно сохранял этот подарок и с удовольствием рассказывал о его происхождении тем, кто приходил к нему в первый раз. Это еще одна характеристическая черта, показывающая, с каким почтением Александр II относился к усопшим.
У тела покойного государя был выставлен почетный караул, состоявший исключительно из генерал-адъютантов и других адъютантов императорской свиты. Члены клира беспрерывно сменяли друг друга, читая возле бренных останков монарха святые Евангелия.
Хотя генерал Рылеев и не состоял в почетном карауле, тем не менее на протяжении всех ночей, последовавших за кончиной Александра II, он бодрствовал возле тела усопшего, свободно изливая свою скорбь. Смерть императора, к которому генерал питал безграничную привязанность, погрузила его в отчаяние. Не думая о том, что его могут увидеть, он проливал горючие слезы, подобно малому ребенку, стонал, и даже издавал богохульные возгласы, отрицая существование Бога; он не произносил уже молитв и не осенял себя крестным знамением.
Совершенно очевидно, что катастрофа, которая свела в могилу Александра II, посеяла смятение во многих душах; они дерзали осуждать Божий промысел и, трепеща, вопрошали себя, как Бог, если Он существует, мог допустить такое злодеяние. Всякий с волнением думал об ужасающих последствиях, которые должны были стать результатом столь трагического конца. Подобное торжество адских сил над идеальным проявлением доброты, торжество зла над добром отвращало человеческий ум с пути покорности непостижимым постановлениям Господним; сомнение леденило души, и они терялись в лабиринте тревожных предположений о том, какое будущее уготовано их отечеству. Они со страхом задавались вопросом, каковы будут последствия убийства лучшего из государей для всей России, самые основы которой казались поколебленными. Возможные пагубные последствия сего бедствия всецело занимали умы, расшатывали убеждения, поражали мужество! Неужели Отечеству, оскорбленному и искалеченному в лице своего государя, предстояло вступить в эпоху непрерывных несчастий, грозящих обрушиться на него, сразить и разбить? Какая несказанная боль, какая неразрешимая и ужасающая загадка омрачала умы и возбуждала в душах сомнение в существовании справедливого и благого Бога, допустившего такую мерзость на земле!