Твою мать! Это последнее, что сейчас должно меня волновать!
Я отчетливо увидел потоки силы, мощными пуповинами связывающие худощавую фигурку Главы Созвездия Льва с землей. Они держали ее словно канаты… Но не только держали… а быстро проникали внутрь, сминая естество бедной вампирши, как мокрую бумагу. Когда я вошел, оно уже было почти стерто. Несколько секунд и от нее не осталось ничего. А затем Слаар потянулся за моей силой. Вот только…
Я медленно обошел бурлящий темными всполохами шар Портала и совокупляющиеся подле него фигуры.
— Ты ведь сейчас здесь, Бруно. Явился, чтобы самолично высосать мою силу и сбежать из этой тюрьмы, — сказал я, заглядывая в помутненные глаза Ренки, которая уже не была Ренкой. — Или лучше тебя называть настоящим именем? Слаар.
Она или вернее он, вскрикнула. Мутный взгляд сфокусировался, она\он вздрогнула. А потом недоуменно повернула голову, чтобы посмотреть, кто же ее трахал уже добрые десять минут.
— Пытаешься вытянуть из меня демонскую суть? Боюсь, не выйдет.
Я улыбнулся, а Онрё улыбнулся вслед за мной. Мой облик потек с него десятками струек, плечи раздвинулись, а сквозь кожу, что стремительно съеживалась, как осьминог на солнце, пророс густой черный ворс.
Немногим ранее.
— А сейчас, мой друг, мне вновь понадобится твоя помощь, — сказал я Онрё и тот привычно осклабился.
Мы спустились на несколько Планов ниже, а затем еще ниже… и еще. Пока не достигли мира Домов-Черепов. И только тут я решился достать статуэтку-каону из кармана.
Она вновь изображала вставшую на закольцованный хвост змею и злобно зыркала глазами-бусинками.
— Достать этого ублюдка оттуда.
Онрё кивнул, протянул лапу, и я вздрогнул от выпущенной им Силы.
Статуэтка вдруг стала чертовски холодной, подлетела в воздух, вспухла, налилась внутренним свечением, а затем принялась расти на глазах, постепенно меняя черты и превращаясь в здоровенную эбеновую статую.
Живую статую.
Не прошло и минуты, как желеподобная масса застыла, а черный цвет постепенно сменился на вполне себе розовый… а затем на коричнево-загорелый.
Игар закашлялся и вдруг выблевал целый пуд отвратной зеленоватой массы. И лишь потом тяжело, с надрывом, задышал.
— Хазадр харди… Я и забыл как это больно…
Странно. Аша выбралась из места сохранения намного более легко.
Я подошел к распластанному на покрытой пеплом земле, хватающему воздух телу и, брезгливо покопавшись в рвоте, двумя пальцами выудил статуэтку-хранителя. Теперь она вновь выглядела сморщенной сливой, в которой лишь угадывались черты злобной змеюки.
— Чувствуешь боль — значит жив. Интересно, почему вас, Чернокровных, эта хрень манит словно магнит? Что Аша, что ты… Она всасывает вашу сущность подобно губке.