Мы все это время были на связи с Юлей, я ходила к психотерапевту, к астрологу и один раз даже к гадалке, но в конце концов трезвость, бег и исследование себя с разных сторон привели к этому результату.
И я начала рисовать.
Когда я ушла от Сережи, отвезла детей отцу и несколько дней провела совершенно одна. Мне удалось сместить фокус внимания и понять несколько важных вещей.
То, что я узнала о любви в детстве, до сих пор влияет на меня каждый день. И как бы я ни хотела брать на себя ответственность за свою судьбу, я никогда не начну жить спокойно, если буду отрицать эту простую истину.
До Сережи меня всегда привлекали молодые люди, которые сегодня любят, а завтра уже ненавидят. Те, кто вел себя последовательно, были мне практически неинтересны. Если бы не Сережина популярность, моя обескураженность его нормальностью разрушила бы нас до того, как мы успели родить детей. Но сначала умерла мама, потом беременность, и вот я уже так крепко приросла к нему, что просто не понимаю, что делать, ведь я по-прежнему пытаюсь вернуться к тому единственному виду отношений, который знала и привыкла.
Первый раз, когда я почувствовала нашу нормальность и начала тревожиться, оказался в медовый месяц. У меня не было никакой системы координат для подобного поведения. Сережа не изводил меня ревностью или претензиями и, самое главное – не пытался воспользоваться именем мамы для собственной выгоды.
Его жизнь мало напоминала то, что я думала о настоящих художниках и видела на богемных тусовках. Он каждый день уделял по несколько часов практике, каждый вид деятельности проходил по расписанию, от которого он почти никогда не уклонялся. Его жизнь была упорядочена, он точно знал, что будет делать послезавтра, через неделю и даже через месяц. Он не менял свое отношение ко мне, даже если я вела себя истерично или экстравагантно.
Я помню, как выплеснула ему бокал вина в лицо, после чего он вытерся и спокойно сказал, что, если это повторится, он будет вынужден уйти. Только подумать – вынужден будет! Меня как будто нанизали на шампур из морозилки, потому что я точно знала, что он действительно уйдет. Ведь он, черт побери, всегда делал то, о чем говорил, всегда выполнял свои обещания.
Я радовалась, когда мои прошлые беспутные любовники внезапно давали мне подачки. Когда звали на ужин, предварительно пропав на месяц и не попрощавшись, или приглашали на выставку. Но Сережа был доступен мне постоянно, хотя я и хорошо усвоила, где пролегает та граница, за которой я его потеряю. Эту границу нельзя было передвинуть или засыпать песком, сделать вид, что ты ее не заметил. Да, Сережа был доступен мне постоянно, но я знала, что есть правила, которые нельзя нарушать. И это меня бесило. Я привыкла к непредсказуемости.