Ну а в третьих, через несколько минут тимолфталеин снова станет бесцветным и от моих роскошных автографов не останется ни-чего-го. Жаль, я лица чиновника при этом не увижу.
Хотя, наверно, если не очень жать на педаль, вопль долетит.
***
Труа на самом деле красивый город. Будь у меня побольше времени, с удовольствием остался бы в нем дней на пять. Завтрак, неспешные прогулки по лабиринту старых улиц, обязательно зайти в одну из церквей — а вечером в ресторанчике у Сены неторопливо продегустировать очередной местный сидр. Древняя столица Шампани… пусть это не Бретань и не Нормандия, но в сидре здесь тоже понимают. По крайней мере, на мой вкус.
Только вот сейчас мне было не до базилик и сидра с шампанским. Остановив машину на берегу канала, я опустил стекло и закурил — торопливо, жадно, чувствуя как характерный вкус темного сирийского табака скребет горло… до кашля. Полсигареты ушло в три затяжки… пожалуй, перебор, хоть эти французские короче моих привычных кубинских.
— Что, слишком крепкие?
Я покосился на свою… спутницу. В машину её впихнули совсем в пришибленном виде, да и сама на сиденье зажалась так, словно не человек рядом, а кучка тряпья с блондинистым париком сверху. А сейчас распрямилась… осмелела… смотрит с вызовом, отвести взгляд не пытается. Наверняка и мысли дурные начали в голову лезть, а у меня, как назло, и наручников нет и бегать за ней совершенно неохота.
— Просто отвык.
— Дай затянуться…
А воткурить она, похоже, толком не умела. Взяла слишком далеко, почти обжигая пальцы… и раскашлялась после первого же вдоха.
— Сколько тебе лет?
— Что, рапорт даже не удосужился прочитать? Ай-ай-ай, такой с виду взрослый дядечка, а домашнее задание не выполнил.
Назвать её красивой… было сложно. Очень интересное лицо, восприятие сильно зависит от ракурса. По местным понятиям, слишком круглое и, наверное, плоское… а вот где-нибудь в Сибири, неожиданно подумал я, ей бы на улице вслед оборачивались. Волосы… видно, что раньше завивала по моде, но за последние дни — или даже недели — все успело распрямиться. Цвет спелой пшеницы, совсем как у Лизы, санитарки второго эскадрона. Только у Лизки глаза были синие, а у этой — зеленые…
…и продолговатый синяк на левой скуле. Уже чуть спавший, но все равно вполне отчетливый. Били не рукой — рукояткой револьвера или чем-то похожим. Очень паршивый удар, без пары зубов остаться можно запросто.
— Чего смотришь?!
— Изучаю.
На ногах синяков было куда больше — в нескольких места вообще сливались в одно неровное пятно. А вот руки — по крайней мере, видимая их часть, от локтя — на удивление чистые. Слишком чистые, сообразил я, да и пальцы, хоть и с обгрызенными ногтями, но все равно — кожа гладкая, не огрубевшая. Да вы у нас, барышня, белоручка, до недавнего времени тяжелой ручной работы знать не знали. Как там Алиса высказалась в похожей ситуации? Curiouser and curiouser!