Когда С. было лет тринадцать, бабушка, папина мама, обронила при нем одну фразу, что-то насчет того, что у Котенко с мамой был роман, но С. не обратил на это внимания. Мало ли что взбредет в голову бабушке, которая маму никогда не любила. Тем более что в Котенко, как ему казалось тогда, и кажется и теперь, не было ничего, что могло бы позволить даже сравнивать его с отцом. Откровенный донжуан, нарцисс, глядящийся на себя в каждую отражающую поверхность, любитель выпить, шутник грубоватого свойства, человек гораздо менее культурно развитый и воспитанный, чем мать и отец, провинциал… Да тут даже и говорить не о чем! А сказала это бабушка тогда, когда С. узнал, почему они перестали дружить семьями с папиным сотрудником Романом Рихтером: его жена Лариса влюбилась в отца, рассказала зачем-то о своих чувствах мужу, и тот потребовал прекратить все внерабочие отношения, хотя раньше они все праздники отмечали вместе. С. это расстроило до слёз, потому что ему очень нравилась дочка Рихтеров – смуглая темноволосая девочка младше его на пару лет. Такие вот монтекки и капулетти у них получились, но в силу возраста и будучи всецело на стороне мамы, С. об этом быстро забыл. Он тогда ни на минуту не усомнился в прочности отношений между родителями – и был прав. Они прожили вместе долго и счастливо. Но, выходит, бабушка сказала правду?
Читать чужие письма нехорошо. И что ему делать? Свезти на дачу и сжечь? Это, конечно, лучше помойки, но всё равно − уничтожение. Амнезия. С. боролся с собой две недели, но в конце концов решился. Он прочтет хотя бы одно. Нет, по одному из каждой связки. Чтобы понять. Тем более, что все действующие лица уже умерли. И вообще… он же роется в чужих жизнях, готовя эту свою выставку, и особых мук совести не испытывает. Так почему бы и нет?
Он начал с писем отца. Они были теплыми, заботливыми. Отец рассказывал маме о своей жизни в экспедиции, расспрашивал её о здоровье и настроении… Читая, С. словно бы слышал его слегка уже подзабытый голос, но, если быть честным, ему было не слишком интересно – письма были будничными и предсказуемыми, и он отложил эту пачку в сторону и взял другую.
В ней поверх всего лежал листочек, сплошь исписанный круглым маминым почерком. Она перенесла на него отрывки из Петиных писем, которые, вероятно, были ей особенно дороги. Рядом с каждой цитатой стояла дата. Да, в этом вся мама – всегда методичная аккуратистка… С. вспомнил «бухгалтерские книги», в которых она вела строгий учет расходам. Он скользнул глазами по этому «дайджесту» – и обомлел. Ласковые, нежные, страстные слова, бесконечное люблю, люблю, люблю… и даты – через день, через два… С. не выдержал и стал читать письмо за письмом.