– А Кирилла не переизбрали, – сказал Саша.
И Кирилл – уже на пороге – услышал, как Алина ответила:
– И правильно. Я рада.
Он тогда что-то пробормотал про неожиданные обстоятельства – и ушел.
Все время на репетиции Алина не могла успокоиться, а после нее попросила Сашу отвести ее к Кириллу домой. Одна она идти боялась.
Дверь им открыл Мефодий. Саша буркнул:
– Алина Леонидовна с Кириллом поговорить хочет.
Развернулся и пошел вниз по лестнице. А удивленный Мефодий молча пропустил Алину в комнату Кирилла, который к ней даже не повернулся: стоял и смотрел на дождь за окном.
– Кирилл, прости меня. Не сердись. Я не хотела делать тебе больно.
– Зачем же тогда так? И говорить еще, что рады? И… И еще вы надо мной смеетесь, часто. Когда я не могу что-то сказать, потому что я не такой умный, как Саша или Никита, – не сумев сделать голос равнодушным, сказал он, не поворачиваясь.
– Неужели ты не понимаешь? Я же говорю с тобой так, чтобы скрыть, как я тобой восхищаюсь. Будь ты взрослее, ты бы сам понял.
– Вы? Мною? – он растерялся, резко обернулся к ней, и видно было, как мгновенно исчезли обида и непримиримость и распахнулось в нем что-то детское, беззащитное. – Да за что? Я же дурак. Я же двух слов сказать не могу. Да вы же сами говорили…
– Мало ли что я говорила.
– У меня ведь друзей в школе нет никого… кроме вас.
– Прости меня.
– Да разве я… Да это вы…
Он потянулся к ней, коснулся ее плеча, чтобы обнять, успокоить. Она резко испуганно отшатнулась, и он поспешно отнял руку. Дождь стучал в окно. И она молчала, и он молчал…
Она встала, но всё ещё медлила и чего-то ждала от него. Он ничего не говорил и постепенно заливался краской. Стало неловко и тяжко. Наконец она вышла. Ушла – под дождь.
* * *
«Здравствуй, Алина Леонидовна!
Наконец-то нашел в своем времени то мгновение, когда я могу написать письмо Вам. Хотя здесь, в армии, у меня довольно часто проявляется в памяти Ваше имя. И причем, ни в коем случае не хочу Вас оскорбить, только в тяжелые минуты. Тяжелые не физически, а морально, когда мне очень требуется чья-то дружеская, но одновременно совсем ненавязчивая помощь. Этим письмом к Вам я получаю возможность выговориться, и в то же время, даже когда я ничего не рассказываю, у меня возникает такое чувство, как будто я говорю с кем-то. И этот «кто-то» стал для меня человеком, понять которого я, наверное, могу, даже не разговаривая с ним, мысленно, не пользуясь даже письмами, при помощи которых можно заочно высказать все то, что у тебя накопилось и так же заочно услышать духовно близкого тебе человека. Хотя я совсем не обязываю Вас писать мне. Тем более, что я совсем не знаю, как Вы сейчас относитесь ко мне. Может быть, это письмо станет какой-то насмешкой над прошлым. Но я совсем не хочу этого! Мне бы очень хотелось иметь человека, с которым я могу поделиться в трудные минуты, но который не будет докучать мне своей помощью.