— Сначала наша с Гаранором свадьба, — протестующе машет руками моя работодательница.
— Сейчас для меня только это и имеет значение, — успокаиваю я Фелисию. — День, когда ты станешь женой сонора Хороса.
Гаранор морщится (хотя с чего бы ему морщиться?) и тянется за бутылкой.
— Ещё амаро?
Мы с Фелисией отказываемся от добавки, зато Тёмные ни в чём себе не отказывают. Благо меня больше не пытают, очень скоро сонорина Сольт переключается на братьев и весело предлагает:
— А давайте покажем Элении детские фотографии Ксанора!
Младший Хорос закатывает глаза:
— Боги, Фели, тебе иногда такие глупости лезут в голову.
— Никакие это не глупости. У вас такие потрясающие голографические альбомы. Гаранор, напомни, где они?
Тёмный пожимает плечами:
— Без понятия, — и опрокидывает в себя крепкий напиток.
— Ксан?
— Не помню, — ворчит Тёмный, явно нерасположенный к ностальгическому просмотру фото.
Зато к нему расположена я. Лучше это, чем рассказывать о своём прошлом, или ждать, когда прервётся очередная неловкая пауза.
— Я бы с удовольствием посмотрела на тебя маленького, — беру Ксанора за руку и заглядываю ему в глаза.
Тёмный тяжело вздыхает.
— Ладно, пойду принесу, — и нехотя идёт к выходу.
— Обязательно возьми тот синий. В нём самые интересные голограммы, — посылает ему вдогонку Фелисия.
— Фели! — уже почти рычит мой мужчина.
— Что Фели? — не сдаётся она. Поднявшись, идёт следом за Тёмным. — Уверена, он понравится Элении и…
Голос Фелисии становится всё тише, как и звучание её шпилек, ударяющихся о мраморные полы.
Мы остаёмся с Хоросом одни. Я ведь этого и хотела, но сейчас единственное моё желание — это догнать Ксанора с Фелисией и помочь им искать старые альбомы с голографическими фото.
— Точно больше не будешь? — Тёмный наполняет свою рюмку, уже не знаю, в который раз, и мрачно усмехается: — Иногда я завидую брату и его умению напиваться.
— Нам нужно поговорить. — Времени немного, поэтому я вытряхиваю себя из оцепенения и быстро продолжаю: — Я не хочу обманывать Ксанора, он заслуживает знать правду. Ты ведь собирался расторгнуть договор, в нём всё равно уже нет смысла.
Хорос откидывается на спинку кресла:
— И?
— Я прошу тебя сделать то, что ты и так собирался. Я всё объясню Ксанору. Если он и будет зол, то только на меня. Возможно, даже порвёт со мной. Уверена, — горько улыбаюсь, — ты точно будешь не против такого поворота.
— Или он слетит с катушек и пустится во все тяжкие, а это совсем не то, что мне надо за месяц до выборов.
— Ксанор не такой, — с жаром заверяю я, потому что чувствую: он действительно не такой.