— Я могу сказать, — начинает Хорос, и сердце в груди принимается стучать как заполошное, — что время не стоит на месте. Всё меняется. И эти перемены не могут не коснуться и наших традиций.
— То есть вы положительно относитесь к возможности таких браков?
— Я отношусь положительно к бракам по любви. А сердцу, — Хорос переводит на меня взгляд, — не всегда получается приказать.
Репортёров снова прорывает. Они обрушивают на нас очередной шквал вопросов, пока я судорожно ищу в сумке солнцезащитные очки, хоть и понимаю, что никакая маскировка мне уже не поможет. Даже если я стану ходить по улицам в космическом скафандре, меня теперь где угодно узнают, и изменить это уже не в моей власти.
— По любви, как у вас с сонориной Сольт?
Тёмный не успевает ответить, потому что следом за этим прилетает другой, ещё более каверзный вопрос:
— Сонорина Лэй, а вы любите сонора Хороса?
Я замираю с раскрытой сумкой и вскидываю взгляд на журналиста в короткой кожаной куртке с тщательно прилизанной, будто каменной, шевелюрой. И теперь уже мне хочется рявкнуть: «Без комментариев!» или уточнить: «А о каком Хоросе вы спрашиваете?».
На этой мысли приходит осознание, что грязный подгузник мне тоже не помешает. Как наказание за «о каком Хоросе» и за ответ, который без лишних раздумий подсовывает мне глупый внутренний голос.
— Я…
— Прошу нас извинить, но мы немного торопимся. — Тёмный награждает журналистов лёгкой улыбкой и в целом выглядит расслабленным и спокойным, в то время как меня уже всю колотит. — На все ваши вопросы я отвечу сегодня в четыре на пресс-конференции, а сонорине Лэй нужно работать.
После этих слов секьюрити оживают и начинают подвигать папарацци, освобождая нам дорогу к аэрокарам. Но охотники за сенсациями так просто сдаваться не собираются, назойливым шлейфом тянутся за нами:
— Сонорина Лэй, ваш прилёт в Широн связан с организацией свадьбы?
— Почему вы прилетели сюда вдвоём?
— Где вы потеряли сонорину Сольт? — вякает кто-то из задних рядов.
Чувствую, как Тёмный напрягается, но тут же берёт себя в руки и с непрошибаемой невозмутимостью отвечает:
— Сонорина Сольт неважно себя чувствует, а мой брат занят подписанием последних договоров, касающихся строительства нашего нового отеля на Майкоре. И мы с сонориной Лэй тоже, как видите, не сидим сложа руки. А теперь извините нас. — В его голосе вроде бы ничего не меняется, не меняется и во взгляде, но журналисты вдруг расступаются. Сами, без помощи охранников, и мы наконец-то добираемся до аэрокаров.
Лита с любопытством выглядывает из коляски, оборачивается на прилипчивых тётей и дядей, а те продолжают нас фотографировать, и мне даже представить страшно, что они после этого напишут.