— А здесь вообще есть камеры? — Я задираю голову и осматриваюсь. — Должны быть… Представьте, что начнётся, если видео с вами, стреляющим в фею на батуте, попадёт в сеть.
— Камеры выключены — мои люди за этим проследили. Но если бы такое случилось, подозреваю, мои рейтинги окончательно обвалились бы.
— А что не так с вашими рейтингами? — Я запутываюсь в огромном количестве ремешков, которые надо затянуть, чтобы жилет сидел как полагается, а не как он сидит на мне сейчас.
Тёмный, уже успевший обмундироваться, это замечает и подходит ко мне.
— Давай помогу. — Встаёт сзади и начинает колдовать над ремешками.
На мне по-прежнему свитер, а теперь вот ещё и жилет, но чувство такое, будто я обнажённая. Кажется, он не ремешков касается, а скользит по моей коже пальцами. Медленно, лаская, пробуждая во мне чувства и желания, которым никак нельзя поддаваться… Сознание словно затягивается туманом.
— Так что там с рейтингами? — повторяю, вынырнув из этой странной хмари.
— Пресса назвала меня феененавистником, а низшие её поддержали.
— Это может отразиться на результатах голосования? — Шумно сглатываю, когда ладонь Тёмного как бы невзначай касается моего бедра.
А может, действительно случайно… Хоть мне каждое действие Хороса кажется предумышленным. Тщательно продуманным и спланированным.
— Есть шансы, что сегодня в «Детском счастье» я повысил свои баллы.
Голос Тёмного звучит спокойно, а меня вдруг накрывает злостью. И обидой.
Резко развернувшись к нему, говорю:
— Значит, вот для чего вы носились с Литой? Ради баллов! Рисовали с ней на стенах, катали её на качелях!
— Нет, с Литой я носился не поэтому. — Гаранор усмехается. — Но разве ты мне поверишь?
— Не поверю!
Он смотрит на меня с улыбкой, снисходительной и, кажется, даже довольной. Ещё бы ему не быть довольным! Он ведь сегодня так удачно нас использовал!
— Мне приятна твоя реакция, Эления.
— Ты издеваешься? — Судя по ощущениям, у меня даже глаза округляются. И наливаются кровью. Скорее бы уже опустошить в него всю обойму!
— Тебе хочется, чтобы я был с вами. С тобой и с Мариселой. Не потому, что мне это выгодно, а потому что я сам этого хочу. — Он наклоняется ко мне и шепчет, гипнотизируя своим серебряным взглядом: — И я действительно этого хочу.
С мгновение я сомневаюсь, а потом подаюсь к нему, почти касаюсь его губ:
— Но ты не с нами, и тебя нет в нашей жизни. — А отступив, ставлю точку в очередном провальном разговоре: — Сонор Хорос, если хотите играть, давайте начинать. Мой ребёнок не может торчать здесь допоздна.
Серебро во взгляде сменяется ядовитой, концентрированной тьмой. Схватив автомат, высший бросает: