ТТ продолжает меня удивлять. Во-первых, раньше я и мысли не допускал, что такой скряга, как он, может столь стоически сносить происходящее на его глазах разграбление собственного капитала. Правда, речь идет не о миллионах, но Табаков из тех людей, чьи привязанность и симпатия распространяются на каждый личный доллар. Но как бы ни поразителен был этот стоицизм, он все-таки объясним, поскольку на другой чаше весов лежит самое ценное, чем обладает человек. Необъяснимо другое — спокойствие ТТ и его упорное нежелание спровоцировать какой-нибудь неверный шаг в действиях грабителей, чтобы использовать его против них. Он так безмятежен, что, оставаясь со мной наедине и зная, что нас подслушивают, болтает тем не менее что бог на душу положит.
— Ты чего так разговорился? — спрашиваю его. — Пьесу, что ли, репетируешь?
— Не вижу причин держать рот на замке, — невозмутимо отвечает он.
— И то верно, — соглашаюсь. — Чего им подслушивать, когда ты и без того уже разболтал им все, что мог.
— Ну, не совсем все. Я умолчал об одном важном банке.
— Вероятно, виноват склероз.
— Да нет. Просто там невозможно получить деньги без участия Гауптмана.
— Но Гауптман умер.
— Он умер, но наследник-то жив.
— Дело твое, — говорю. — А мне хочется спать. Черч, иди сюда, дружок, составь мне компанию.
— Оставь его, — выговаривает мне ТТ. — Черчилль сам знает свое место.
— Ладно, не буду настаивать. Не хочется тебя раздражать. Завтра у тебя очередной тяжелый день. Тебя выдоят до конца.
— Пускай, — легкомысленно отвечает Табаков.
— А после того, как выдоят, не удивлюсь, если тебя зарежут.
— Пускай, — так же легкомысленно повторяет ТТ. — Я свое пожил. Пора и им пожить.
— «Живи и дай другим умереть» — был такой фильм.
— Не надо про фильмы, — рычит сквозь дремоту ТТ. — Вот пойдем в кино, тогда и расскажешь.
После чего, довольные исполненными ролями, погружаемся каждый в свой кошмар.
Основной, но все еще туманный вопрос о легендарных миллионах бизнесмена Табакова несколько проясняется спустя несколько вечеров. В кабинете двое — Донев и ТТ; я, правда, тоже тут, но, как когда-то сказал хозяин квартиры, я вне игры, и, видимо в силу этого, о моем присутствии забыли.
В содержательном, но не слишком перегруженном подробностями монологе ТТ излагает знакомую мне историю о совместном бизнесе с Гауптманом, об успешных операциях и решении оставить капитал фирмы в качестве источника солидных дивидендов, а вопрос перевода той или иной его части на текущие счета решать только на основе обоюдного согласия.
История достаточно занимательная, чтобы захватить внимание Донева, который прямо-таки напрягся, услышав действительно потрясающую сумму, которая, даже разделенная надвое, не теряет своего непреодолимого магнетизма.