— Ваш отец, если не ошибаюсь, был книготорговцем?
— Издателем, — поправляю я, слегка задетый. — Между прочим, он издавал и английских авторов…
— Я американец, — суховато уточняет Дуглас.
— И американских тоже. «Гонимые ветром», «Бебит», «Американская трагедия»…
— Интересно, — бормочет полковник безо всякого интереса. — Вы все же не злоупотребляйте купанием. Отныне вы сможете купаться, когда вам заблагорассудится. Вот в том гардеробе костюмы и белье… Примерьте хотя бы этот, он должен быть вам в самый раз… Чудесно… Еще виски?
Чистота собственного тела действует на меня прямо-таки опьяняюще. Как и прохладное прикосновение чистого белья. Костюм пришелся мне точно по мерке. Ботинки, пожалуй, широковаты, но это лучше, чем если бы они жали.
— Есть не хотите? Лично я умираю от голода.
Опять головокружительный бег «шевроле», клонящиеся к нам фасады при поворотах, рев мотора при форсированной подаче газа и резкое торможение в зеленом ореоле огромного неонового слова «Копакабана».
Сейчас лицо полковника расплывается и исчезает в табачном дыму, а я силюсь обрести ясность мысли и постичь смысл слов, произносимых нараспев, с акцентом:
— Забыл вам сказать, что я служу не в пехотных войсках, а в разведке…
— Не имеет значения… — великодушно машу я рукой и подливаю шампанского, стараясь покрепче держать бутылку.
— Значение в том, что, будь я полковником от пехоты, я не смог бы оказать вам помощь, а так могу предложить вам работать на нас.
— Готов работать хоть на самого черта, только не возвращайте меня в Болгарию или в тюрьму.
— Мы вам предлагаем работать не на черта, а во имя свободы, господин Бобев.
— Согласен, буду работать во имя свободы, — примирительно киваю я. — Вообще, я готов на все, только не отсылайте меня обратно.
Какое-то время полковник наблюдает за мной молча. Глаза и губы его кажутся до странности белыми, даже в этом розовом полумраке.
Ударник и саксофон посылают из угла серебристые молнии и сладостно-тягучие звуки.
— Ваши взгляды, поскольку таковые у вас имеются, кажутся мне скорее циничными, — сухо, с бесцветной улыбкой замечает Дуглас.
— Пожалуй. Только не играйте в превосходство, потому что ваши взгляды ничем бы не отличались от моих, доведись вам испытать то, что испытал я.
— Ладно, ладно, — успокаивающе поднимает руку полковник. — И все-таки что-то побудило вас бежать?
— Да, но только не это — не желание бороться за свободу отечества. В моем побуждении сыграл роль Младенов.
— Слышал о нем. Вместе с этим человеком вы перешли границу, не так ли?
— Вам, очевидно, известно все…