Он грустно покачал большой головой.
— А что стало с вашей семьей? — поинтересовался судья.
— С нашей? Со временем мы продали всю землю. Теперь у меня остался только этот дом, да и он заложен. Но на мой век этого хватит. У меня нет ни жены, ни детей, и тем не менее я неплохо живу. Изредка охочусь, а иногда заглядываю к старому И выпить и поболтать. Весельчак он, этот И! Любит, чтобы рядом была пара бабенок, лично я против этого ничего не имею.
— Ну да. Похоже, что из всех троих только семейству Мэй удалось сохранить былые достижения.
— Семейство Мэй всегда умело делать деньги, — с горечью сказал Ху. — Они завели дружбу с новыми чиновниками, сошлись с крупными торговцами с юга. Так и становятся миллионерами. Что, впрочем, не мешает свалиться с лестницы и сломать шею!
— Смерть господина Мэя — большая утрата, — холодно сказал судья Ди. — Вы только что упомянули о развлечениях И. Вам, случайно, не доводилось встречать там молодую танцовщицу, которая постоянно появлялась у него в последние дни?
Ху переменился в лице.
— Вы имеете в виду Порфир? Значит, вести об этом уже разнеслись. Да, раз или два я видел там эту красотку. Прекрасно танцует. Впрочем, и поет неплохо.
Было похоже, что в данный момент он не склонен развивать эту тему. Судья спросил:
— К какому публичному дому она приписана?
— Мерзавец И держит это в тайне. Никогда не позволяет мне поговорить с ней или с ее дружком наедине.
— Вы имеете в виду того высокого громилу, который постоянно ее сопровождает?
— Говорите, высокий громила? Никогда особо к нему не приглядывался, но едва ли я охарактеризовал бы его так. Пожилой мужчина с высоко поднятыми плечами. Впрочем, великолепный барабанщик.
Судья Ди допил свой чай.
— Сегодня вечером в доме И была какая-то потасовка, — небрежно произнес он. — Вы ничего не заметили? Отсюда с балкона галерея И хорошо просматривается.
Ху покачал головой.
— Я спал на этой лежанке, пока эти проклятые трубы меня не разбудили. В доме И было абсолютно темно.
— Танцовщица Порфир была с И. Там произошел несчастный случай.
Хозяин вздрогнул. Сложив свои большие руки на коленях, он спросил:
— Несчастный случай? Какой несчастный случай?
— Дело в том, что И убили.
Ху привстал с табурета.
— И мертв?! — закричал он.
Когда судья кивнул, он снова сел.
— О Небеса, мертв! — пробормотал Ху. Вдруг он вскинул голову и спросил: — А он лишился глаза?
Судья поднял брови. Некоторое время он обдумывал вопрос, потом спокойно ответил:
— Да, можно сказать так. Это был левый глаз.
— Святые Небеса! — Несмотря на загар, лицо Ху побледнело, и он как-то сразу поник. — Святые Небеса! — повторил он.