Я заехала Весе трубкой в ухо и прошипела:
— Он ничего не знает!..
Весе сказал:
— Я слышал, что намечен цикл передач на эту тему, и меня интересует, когда состоится первая…
Я снова вырвала трубку и услышала ответ:
–..ничем не могу помочь, по-моему, тут какое-то недоразумение…
Я быстро сунула Весе трубку и прошептала ответ:
— Говорит, ошибка…
Весе это знал и без моей подсказки, но твердо гнул свое:
— Мы с паном Кемпинским встретились на днях в кафе, разговорились, вот он и сказал, что вы принимаете в передаче участие, и посоветовал обратиться к вам…
Я перехватила трубку. В ответе звучало уже неприкрытое раздражение:
— Но почему ко мне? Спросите в отделе планирования программ.
На этот раз мы с Весе затеяли бестолковую возню с трубкой, вырывая ее друг у друга, — Весе старался поднести ее к уху, я же норовила заехать ему трубкой в глаз, нервно бормоча:
–..в отделе планирования…
Весе никак не мог понять, что эти мудреные слова означают, а кроме того, от моих колотушек по черепу успел основательно отупеть, поэтому игнорировал мою подсказку и заталдычил по новой:
— Раз вы принимаете в передаче участие, то должны знать…
Наш собеседник потерял всяческое терпение и ответил Весе, то бишь мне, не скрывая недовольства:
— Простите, но я ровным счетом ничего не знаю, запишите номер отдела программ и обратитесь туда.
И он продиктовал номер, который лежал перед нами на столе. Я передала трубку Весе, тот снова стал долдонить свое как заведенный, хотя что ему оставалось, ведь он не слышал ни одного ответа, а от моих подсказок толку было мало. Я не удержалась и прыснула. Весе посмотрел на меня и тоже хрюкнул, потом заржал во всю глотку, но в трубке, к счастью, уже слышались гудки.
Отсмеявшись, Весе с любопытством уставился на меня.
— Ну и что? Каков результат?
Результат был однозначный. С первых же слов я узнала этот голос — мягкий, глубокий, гипнотизирующий меня вот уже много недель. Ах ты, курицын сын…
Вот, значит, какая у тебя государственная служба, да еще, туды-растуды, засекреченная! И что же такого, черт бы тебя побрал, могло случиться в коридорах Польского Радио в тот памятный вечер, ознаменованный Вселенским Переполохом? У кого из нас, хотела бы я знать, течет крыша, у меня или у него? Нет, надо мне увидеть его собственными глазами, до тех пор не поверю…
— Кто такой этот Петр Кемпинский? — поинтересовалась я у Весе, приведя свои растрепанные чувства в относительный порядок и наметив план действий на следующий день.
— Так, один тип, и вправду там работает, кажется, голубой, но это неважно, он меня вообще не знает.