– Мы вообще нигде, – ответил я. – Никогда не видел подобного за всю свою жизнь.
Тем не менее мы продолжали идти. Туман сгущался, превращаясь в серое покрывало, в котором то и дело возникали странные полости, светившиеся в лучах солнца золотистым сиянием. Оказалось, что мы идем вдоль низкого гребня, у подножия еще одного холма, возвышавшегося, словно серо-зеленая дюна в десяти ярдах правее; край каньона остался слева.
Особых результатов пока заметно не было, но я молчал. Так или иначе, ничего другого мне не оставалось.
Наконец Джон остановился.
– Черт возьми, – пробормотал он.
Он явно был раздражен, хотя мне не в чем было его винить. Судя по темным кругам под глазами, в последнее время он почти не спал. Я надеялся, что его информатору хватило ума какое-то время не возвращаться в тот бар в Южной Дакоте.
– В твоей штуковине есть подсветка?
– Конечно.
– Тогда у нас еще есть время.
Я снова двинулся с места.
Он не пошевелился.
– Уорд, не думаю, что это того стоит. Даже по прямой до шоссе идти сорок минут, может быть и больше. Мы обошли весь район, отмеченный на карте.
Я повернулся:
– А когда он сделал эту отметку? Где это было?
– В баре.
Всего лишь с расстояния в несколько ярдов голос Зандта звучал так, словно ему приходилось пробивать себе путь сквозь туман.
– Вот именно. Другими словами, неделю назад и за много сотен миль отсюда. Насколько он был тогда пьян?
– Он сказал, что вполне уверен.
– Вероятно, он точно так же был уверен, что сможет удержать стакан. Ты мог положиться на слова свидетеля хоть раз, когда служил в полиции?
– Нет, конечно, – бросил он и, достав мобильник, уставился на него. – Нет сигнала. Мы далеко зашли, Уорд.
– Во всех отношениях. Но… – Я замолчал, чувствуя, будто весь мир вдруг сместился в сторону. – Что это, черт возьми?
Он шагнул ко мне, и мы встали плечом к плечу. Потом он увидел то же, что и я.
– Господи…
Чуть впереди нас шел человек, очертания фигуры которого выглядели слегка размытыми в тумане. Он был одет в серый деловой костюм и черные туфли, совершенно неуместные для здешних мест. Полы его пиджака негромко хлопали на ветру. У него был целеустремленный вид, словно он направлялся во вполне конкретное место. Но, несмотря на это, он никуда не двигался.
Шагнув вперед, я потянулся к пистолету, но передумал. Потом, немного поразмыслив, все же достал оружие.
Слегка разделившись, мы подошли к идущему.
На вид ему было за пятьдесят. Седые волосы когда-то были хорошо подстрижены, сейчас же они просто прилипли к голове. Руки и лицо выглядели весьма малопривлекательно. Когда-то белые, теперь они окрасились в разные оттенки синего и ярко-розового, местами переходившего в некий пурпурно-коричневый цвет, для которого я не знал названия. Шею пересекал неровный разрез до самого левого уха, от которого ножом был отхвачен кусок. Отсутствовала и верхняя губа. От него пахло, но запах не казался невыносимым благодаря очень холодному и сухому воздуху.